Милая мятежница

— Никогда не мог взять в толк, что ты нашла в Эвенеле. Признаться, это вовсе не тот мужчина, какого я пожелал бы тебе в мужья.

— Кого же ты хотел видеть моим мужем, отец?

— Ну… скажем, того же Блэкстоуна или кого-нибудь, похожего на него.

— Прошу тебя, не говори мне о Блэкстоуне. Кто угодно, но только не он.

Слова Уильяма до такой степени разбередили чувства Ларк, что она на мгновение даже прикрыла глаза.

— Но я люблю Эвенела. — Голос Ларк предательски дрогнул.

— Сильно сказано. Вот только не знаю, достаточно ли ты любишь его, чтобы посвятить ему всю жизнь. — Уильям обнял дочь за плечи. Она открыла было рот, чтобы возразить, но отец поднял руку, призывая ее к молчанию. — Хватит болтать, лучше поразмысли хорошенько над тем, о чем мы с тобой говорили. Если не передумаешь, через неделю пойдешь под венец с Эвенелом. Но если изменишь свое мнение, я, так и быть, приму на себя гнев матери и свадьбу расстрою. Уж лучше несколько дней слушать ее вопли, нежели жить потом с ощущением, что позволил своей дочери принять неверное решение и тем самым обрек ее на мучения.

Ларк, благодарно улыбнувшись отцу, прижалась к нему и поцеловала в щеку.

— Я подумаю, отец, обещаю тебе.

С этими словами она поднялась и вышла. Следующая неделя должна была стать в ее жизни решающей.

Прошло шесть дней и ночей. Седьмая ночь была особенно мучительной. Стоило Ларк смежить веки, как ей начинал сниться страшный сон.

Будто Эвенел стоял в саду, а у него над головой сияла луна. Ларк шла по тропинке ему навстречу, а он простирал руки, намереваясь заключить ее в объятия. Ларк тоже протягивала к нему руки, но что-то мешало ей прикоснуться к Эвенелу. Она изо всех сил старалась приблизиться к нему, он уже находился от нее на расстоянии нескольких дюймов… Бесполезно… Некая темная сила стояла между ними и не давала им соединиться…

Неожиданно чья-то шершавая ладонь зажала ей рот, и Ларк в ужасе пробудилась. Реальность оказалась еще страшнее сна. Прежде чем девушка успела открыть глаза, кто-то засунул ей в рот кляп и, грубо встряхнув, перевернул на живот. В лопатки Ларк впилось чье-то колено, не давая подняться и оторвать лицо от подушки. Потом ей завели руки за спину и стянули их кожаными ремнями.

Сделав отчаянное усилие, она ухитрилась повернуть голову, но увидеть насильника ей так и не удалось. В следующее мгновение на Ларк накинули мешок, который отгородил ее от мира и сковал тело. Потом чьи-то сильные руки подхватили ее за талию, подняли в воздух и перекинули через твердое, как скала, плечо.

Казалось, явилась темная сила из ночного кошмара, чтобы завладеть Ларк.

Глава 13

Следующие два часа Ларк провела как в аду. Тяжелый топот конских копыт эхом отдавался у нее в ушах, каждый шаг лошади отзывался болью в пояснице, а твердое, словно вырезанное из дерева, колено Стоука немилосердно впивалось ей в бок всякий раз, как лошадь делала скачок. Влажный холодный воздух леденил обнаженные ноги, но от ощущения близости Стоука в те мгновения, когда их тела соприкасались во время очередного прыжка животного, девушка горела как в огне, ее бросало то в холод, то в жар.

Сквозь вытертую мешковину местами пробивался лунный свет.

«Неужели он так и будет скакать всю ночь без остановки и эта пытка никогда не прекратится?» — подумала она.

Стоук, будто прочитав ее мысли, замедлил бег своего скакуна, и Ларк возблагодарила Бога и всех святых за такое послабление. Прошло еще немного времени, и всадник остановил коня и соскочил на землю. В следующее мгновение он обхватил Ларк за талию, и она оказалась у него на руках. Резкое изменение положения тела в пространстве вызвало у нее головокружение, и Ларк, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, прижалась к груди Стоука.

От этой невольной ласки похититель замер, а Ларк снова бросило в жар.

После мгновенной заминки Стоук двинулся вперед и, сделав не более дюжины шагов, опустил свою добычу на землю. Зашелестели опавшие листья, сквозь мешковину и тонкую сорочку стала пробиваться ночная весенняя сырость. Потом Ларк услышала удаляющиеся шаги Стоука и содрогнулась — теперь уже от леденящего ужаса.

«Вот, значит, какова его месть», — подумала она. Он решил оставить ее в лесу на растерзание хищникам. С мешком на голове, связанную, с кляпом во рту. Это наказание почти равно по жестокости ее поступку. Но только почти. Стоук знал, что она жива, тогда как Ларк, оставив его в лесу, не сомневалась, что он мертв.

Мысль о том, что волки разорвут ее на куски, ввергла Ларк в отчаяние, и она с силой закусила кляп, мешавший ей выразить несогласие с этим чудовищным поступком.

— Ну как? В тебе еще не остыл боевой пыл?

Услышав голос Стоука, она замерла. Но завладевший ею страх постепенно отступал. Стоук подошел к Ларк, стащил с нее мешок и вытащил изо рта кляп, оставивший после себя гадкий привкус воска и гнилой шерсти.