Милая плутовка

— Дорогая моя, это не меняет того факта, что за время своего пиратства этот мужчина нанес ущерб двум нашим судам и украл ценный груз.

— Он может возместить ущерб!

Спор потерял смысл, когда дерущиеся мужчины один за другим стали подниматься. Поднялись все, кроме Джеймса Мэлори. Даже каменную стену иногда можно сокрушить…

Глава 33

Придя в себя, Джеймс с усилием сжал распухшие губы, чтобы не дать вырваться стону. Он мысленно произвел инвентаризацию понесенного ущерба. Кажется, ребра целы, хотя кожа отчаянно саднила. Насчет челюсти у него полный уверенности не было.

Ну что ж, он получил то, на что напросился, разве не так? Разве не мог он придержать язык и притвориться ничего не понимающим, когда два младших брата припомнил и его самого и его пиратское прошлое? Даже Джорджи защищала его, пока не поверила в его пиратство. Так нет же, дернул черт во всем признаться.

Все было бы не так уж плохо, если бы их не было так много. Черт побери, пятеро проклятых янки! А у Арти и Анри не хватило мозгов сказать ему об этом. Почему он отверг свой первоначальный план повидаться с Джорджи наедине? А ведь Конни предупреждал его.

И какого черта он хотел добиться своим внезапным появлением на этом злосчастном вечере? Кроме как привести в смятение милую девушку, чего она, впрочем, заслуживала. Это был праздничный вечер, и, увидев ее в окружении дюжины кавалеров, он потерял разум. Впрочем, разве могло быть иначе, черт побери?

До Джеймса доходил гул голосов. Они доносились с разных сторон — одни более отдаленные, другие близкие. Джеймс представил себе, как кто-то смотрит на него, пытаясь обнаружить признаки того, что он приходит в сознание. Ему сейчас лучше сконцентрировать внимание на том, что они говорят, хотя боль в теле мешала сосредоточиться.

— Я не поверю в это, Томас, до тех пор, пока не услышу от самой Джорджи.

— Ты ведь видел, она сама хотела залепить ему оплеуху.

— Я находился здесь, Бойд. — Это был единственный голос, который было легко расслышать, и звучал он как-то умиротворяюще. — Как раз я и удержал ее от этого поступка. Но это не имеет никакого значения. Говорю тебе, она…

— Но она все еще убивается по Малкольму!

— Дрю, осел несчастный, сколько раз тебе втолковывать, что это объясняется чистым упрямством с ее стороны.

— Тебе лучше не совать свой нос в это дело. Уоррен! Из твоего рта вылетает только глупость и вздор!

Послышались звуки непродолжительной возни, затем чей-то голос произнес:

— Ради Бога, вы двое, прекратите! Или вы сегодня мало получили синяков? С меня хватит того, что я от него уже получил, Клинтон! Более чем достаточно!

— Будь добр, Уоррен, заткнись, если не можешь придумать ничего конструктивного! А ты перестань обижаться по пустякам, Дрю! Этим делу не поможешь.

— Что касается меня, то я верю в это не больше Бойда. — Джеймс начал различать голоса — этот, без сомнения, принадлежал темпераментному Уоррену. — И эта дубина стоеросовая тоже сомневается, так что…

Снова вспыхнула потасовка. У Джеймса появилась надежда, что они прикончат друг друга, после того как он понял, в чем все братья сомневаются. Он уже собирался было сесть на полу, когда кто-то наступил ему на ногу. Джеймс невольно застонал.

— Как ты себя чувствуешь, Мэлори? — спросил удивленный голос. — Готов к свадьбе?

Джеймс с трудом разлепил веки и увидел юное ухмыляющееся лицо Бойда. Со всем презрением, которое он мог изобразить в этот момент, Джеймс произнес:

— Мои родные братья драли меня почище, чем ты со своими молокососами.

— Тогда, может быть, нам повторить все сначала? — произнес тот, чье имя надо бы укоротить ровно вдвое и звать не Уоррен, а Уор[2].

— Отойди, Уоррен!

Этот приказ прозвучал из уст Томаса и поразил всех, кроме Джеймса, который не имел понятия о том, что Томас был единственным из братьев Андерсонов, кто редко повышал голос. Джеймс, собрав силы, сел на полу, стараясь не покачиваться.

Внезапно до него дошел смысл сказанного Уорреном.

— Что ты, черт возьми, имеешь в виду, говоря о свадьбе?

— Имею в виду, англичанин, тебя и Джорджи!

Ты скомпрометировал ее и либо ты на ней женишься, либо мы благополучно убьем тебя!

— Ну что ж, в таком случае улыбайся, дорогой мальчик, и спускай курок. Силой меня не заставишь.

— А разве ты не за этим пришел сюда, Мэлори? — несколько загадочно спросил Томас.

Джеймс бросил на него злой взгляд. Братья тоже посмотрели на Томаса, и на лице каждого из них изобразилось разной степени удивление.

— Ты сбрендил, Томас?

— Ну да, это все объясняет, разве не так? — Это было сказано с сарказмом.

— С чего ты решил, что Джорджи согласится?

— Может, ты объяснишь нам, Том?

— Не имеет значения, — ответил Томас, внимательно наблюдая за Джеймсом. — Английский ум слишком сложно понять.