Миланский вокзал

Как он поступит, если сейчас получит подтверждение вины Карадонны? Арестует его и потащит в полицейский участок, как и следует поступить, или, ослепленный яростью и ненавистью, выпустит в него весь магазин прямо на месте? Рикардо не знал. Честно говоря, если б он попытался заглянуть внутрь себя, то не смог бы предсказать, чем все закончится…

3

Вымытый ночным дождем мрамор гробниц и часовен ярко блестел в разреженном воздухе, все еще полупустынные гравийные дорожки были усеяны лужами, а верхушки деревьев – на «Монументале» не было кипарисов, вместо них были хвойные деревья, липы, тисы, кедры – шелестели на ветерке, демонстрируя насыщенный ярко-зеленый цвет. Прежде чем выйти к месту встречи, Меццанотте сделал широкий круг, осматривая окрестности, дабы убедиться, что его не поджидают неприятные сюрпризы. Прежде чем появиться, он некоторое время постоял, наблюдая за Карадонной издалека, спрятавшись за надгробием рядом с причудливой бронзовой статуей бородатого старика, лежащего полуобнаженным на каменной плите с двумя сложенными крыльями, растущими из спины, с длинной косой в руке и страданием на лице.

Стоя рядом с могилой человека, с которым он вошел в легенду и который, кстати, был шафером на его свадьбе, человек, возможно, хладнокровно убивший его, оглядывался по сторонам, время от времени поднимая рукав своего дизайнерского пиджака, чтобы посмотреть на часы. Признак нервозности или просто оправданное нетерпение из-за опоздания Меццанотте?

Широкие плечи, волевая челюсть, непокорная челка на лбу… Его кинозвездная красота обременилась морщинами и несколькими лишними килограммами. Ходили слухи, что в лучшие годы Томмазо достаточно было лишь бросить на женщину взгляд своих ясных, дерзких голубых глаз, чтобы она его захотела. Даже Аличе однажды, будучи пьяной, призналась Рикардо, что, несмотря на его почтенный возраст, думает о нем.

Ни под мышками, ни за спиной у Карадонны не было никаких выпуклостей, указывающих на наличие оружия, но у Меццанотте все равно не было уверенности, что он не вооружен.

Когда он вышел к могиле отца, мышцы у него были настолько напряжены, что нормальная походка давалась ему с трудом.

– Извини, машина не заводилась. Пришлось «прикуривать» аккумулятор, – оправдывался Рикардо, на автомате обнимаясь с Карадонной.

– Ты все еще ездишь на этой развалюхе? Когда уже соберешься поменять ее на что-нибудь достойное? Погоди, я покажу тебе новый «Сааб», который недавно арендовал, – воскликнул Карадонна с веселостью, которая звучала немного искусственно.

Они поговорили о недавнем подвиге Меццанотте, но из-за неразговорчивости последнего тема вскоре была исчерпана.

– Так в чем дело, Кардо? – спросил Томмазо, став серьезным. – Почему ты так срочно захотел увидеть меня? И почему именно здесь?

Почему? По правде говоря, инспектор и сам толком не знал этого – идея пришла ему в голову внезапно, и он осуществил ее без раздумий. Возможно, он наивно полагал, что перед этой могилой будет труднее лгать о человеке, которого Томмазо предал и убил… Но, разумеется, сказал он вовсе не это.

– Я возобновил расследование смерти отца, – ответил Рикардо и быстро глянул на Карадонну, следя за его реакцией.

Тот выразил некоторое удивление, но не более того.

– Вот как? Я думал, уже нет надежды вывести этого ублюдка на чистую воду…

– У меня есть новая зацепка. Пока рано праздновать победу, но я думаю, что это действительно может к чему-то привести, – сказал Рикардо, не отрывая глаз от его лица.

Карадонна не дрогнул, даже чуть-чуть. Но если это был он, то, конечно же, знал, что это за зацепка и что она указывает в его сторону.

– Это прекрасная новость, – сказал он наконец, откинув со лба светлый локон, – но… ты уверен? Что думает Дарио? Он уже в курсе?

«Тебя беспокоит, что я уже рассказал об этом другим?» – устало подумал Меццанотте. Он посмотрел на фотографию комиссара, прикрепленную к темному камню. Если это сделал Карадонна, то что должен был чувствовать его отец, когда на него наставил пистолет один из его самых близких и старых друзей? Разочарование, неверие, грусть, презрение, сострадание, гнев?.. Как раз гнев и возобладал сейчас в Рикардо.

– Я хотел бы задать тебе пару вопросов, – сказал он, не отвечая Томмазо, понизив голос до рычания, мрачного, как гром за линией горизонта.

– То немногое, что знал, я рассказал еще давно… Но если тебе кажется, что это может быть полезно, просто спроси.

– Где ты был утром шестого июня девяносто восьмого года? Думаю, в то время тебя никто об этом не спрашивал.

– Где я был? – загремел Карадонна, застигнутый врасплох. – Какого черта кто-то должен был меня об этом спрашивать? Кардо, да что с тобой такое? Это что, шутка?

– Это был тот день, Томмазо, – на случай, если ты не помнишь, – когда его убили, – проворчал Меццанотте. – Где ты был, когда кто-то выпустил в него три пули?