Милашка

Выражение её лица изменилось: изогнутые полоски меха над светлыми глазами поползли вверх, одна рука стала дёргать себя за мочку уха, совсем как наш Наставник, когда серьёзно задумывался над заданным ему вопросом. Меня вдруг осенило: это невероятно, но, похоже, она собиралась отпустить свою добычу… И хоть смотреть вниз было ещё неприятнее, чем на маленького человека, я это сделал, к своему восторгу обнаружив совсем рядом на земле ту самую расщелину, через которую позавчера ночью с Эдом и Грэгом проник в опасный верхний мир.

Да, мы сделали глупость, я, во всяком случае. Не надо было поддаваться на коварные уговоры и спорить с Эдом, что не побоюсь подняться на поверхность. Понадеявшись на защиту Грэга, я поплатился за свою доверчивость ― как только мы подобрались к колодцу с едва заметно сдвинутой решёткой, злодей словно нечаянно столкнул меня вниз, расхохотавшись вслед:

— Ну как ощущение полёта, Милаш-ка, нравится? Не стоило меня задирать, а потом жаловаться Наставнику. Ты это заслужил, мелюзга…

Я не знал, что случилось с ним и Грэгом после моего падения, просто сидел в этом вонючем колодце и ждал, когда друг придёт на помощь. А его всё не было…

От этих мыслей засвербило в носу, и глаза намокли, совсем как у огромной девчонки, снова начавшей что-то бубнить, не переставая поглаживать мой драгоценный мех:

— Не плачь, маленький, Маша сейчас тебя отпустит, вот только куда?

Не знаю, что на меня нашло, но, видимо, в экстремальных ситуациях мозг соображает лучше. Дрожа, я потрогал палец девчонки и, когда она удивлённо посмотрела, показал рукой на спрятанную под плитой расщелину в земле. К счастью, пленнику попалась неглупая великанша, она присела на корточки, но, прежде чем отпустить, несколько раз повторила одно и тоже сочетание звуков, так похожее на имя. Меня осенило ― её зовут Маш-ша…

Я оказался рядом со спасительным проходом в свой мир, но не побежал сразу, хоть очень этого хотел, потому что… Она была не такой, как остальные ― спасла меня, вытащив из колодца, защитив от злого мальчишки, крысиных зубов и непогоды. И теперь великодушно отпускала домой ― человеческая девочка с золотистым мехом на голове заслужила благодарности.

Согнувшись почти пополам, коснулся одной лапкой земли, приложив вторую ко лбу, как принято делать при выражении глубокой признательности, и, распрямившись, громко произнёс, хотя голос и продолжал дрожать:

— Спасибо, Маш-ша. Я, Милаш из рода подземных гремлинов, не забуду проявленного тобой благородства и клянусь, когда вырасту, никогда на тебя не охотиться.

Конечно, она не поняла, но её круглые глаза сразу наполнились слезами ― девчонка всё-таки… А может, это капли воды попали на её лицо, но, тем не менее, пролезая в расщелину, я слышал за спиной всхлипывающий голос:

— Милаш, Милаш…

Стоило только нырнуть в знакомую тьму подземелья, как чужие лапы подхватили меня, прижав к шершавой стене, и, задохнувшись от ужаса, я совсем немужественно заверещал:

— Отпусти, проклятая тварь, а то разорву на части!

Знакомый добродушный смех Грэга заставил трепетать мои чувствительные уши:

— Трудновато будет это сделать, Милаш, сначала подрасти, коротышка…

Друг опустил меня на влажную от натёкшей воды землю, тут же охнув от сильного укуса:

— Предатель! Я хоть и маленький, но никогда бы тебя не бросил. Было так страшно, Грэг, где же ты пропадал всё это время?

Пушистые лапы осторожно погладили мои вздрагивающие уши:

— Прости, Милаш, пришлось драться с Эдом, и он своё получил, поверь… А потом я бросился назад, ведь без прочного каната тебя было не вытащить. Но тут не повезло ― второпях споткнулся и упал, при этом на безмозглую голову с потолка туннеля обрушился приличный кусок камня… Не помню, сколько там провалялся без сознания, и всё же я пришёл за тобой, ― он потряс перед моим носом большим мотком прочного жгута, которым мы обычно пользовались на тренировках с Наставником.

По дороге домой, слушая, как Грэг восторженно расхваливает мою отчаянную храбрость, помогшую сбежать из рук ужасного великана и спастись, я покорно кивал. Но мысли почему-то постоянно возвращались к человеческой девочке: я вспоминал её большие и почти такие же, как у меня, красивые глаза, золотистую косу, оглушающий стук огромного, доброго сердца, и невольно улыбался…

Хорошо, что друг не видел и не догадывался об этом позорном, недостойном настоящего гремлина поведении. Он бы не понял, а другие ― тем более… Но сейчас, увлечённый придуманной им историей о мнимых «подвигах» маленького отважного охотника, Грэг не замечал ни моих мечтательных вздохов, ни бормотания:

— Маш-ша…