Миледи и притворщик (СИ)

На этом он замолчал и принялся перебирать вещи в своей сумке, чтобы достать оттуда припасённые в дороге порошки из трав и скляночки с целебными настойками.

Ни Руфия, ни Сафар и слова ему не сказали, когда он направился к кухне и принялся там орудовать кувшинами и пиалами, чтобы развести для меня лекарство.

А потом он сидел возле меня и по глотку поил травяным чаем, тихо приговаривая:

– Всё будет хорошо, Эмеран. Всё будет хорошо.

Он так настойчиво уговаривал меня в это поверить, а я слушала и думала лишь об одном – он и сам понимает, что врёт прежде всего самому себе.

За последние недели я так глубоко погрузилась в бездну болезненных ощущений и мыслей, что и не заметила, как рядом со мной молчаливо страдает и Стиан. Это ведь его пленила Алилата, чтобы сделать марионеткой в политических играх. И всё из-за этой проклятой печати Сарпов. Не ради власти Стиан позволил водрузить её себе на грудь. Сатрапом-искупителем он решил стать лишь ради встречи со мной. Кто же знал, что эта его хитрость с подкупом жрецов и наделением истинной властью принесёт столько проблем. Сначала бунт старосарпальцев против Сураджа, потом плен у Алилаты… А теперь ещё выясняется, что древняя традиция с заменой островной династией Сарпов на старосарпальскую по-прежнему в силе.

Если все наследники верховного царя отправятся вслед за ним в иной мир, то истинный сатрап Старого Сарпаля должен будет занять пустующий престол. И если Сурадж не усмирит толпу и не вернёт себе шамфарский трон, то Стиан… Нет, это всё казуистика и дурное стечение обстоятельств. Ничего не будет. Сегодня вечером мы поедем на запад к нефтяному месторождению, а после…

– Стиан, – спросила я, – как мы выберемся из Сахирдина? Если нас будут эвакуировать на тромском судне, как мы доберёмся до открытого моря? Оно же вдоль сахирдинского побережья совершенно несудоходное.

– Можно, конечно, ехать северной дорогой в Ормиль до порта Шамшир. Оттуда точно можно выйти в открытое море и перебраться на корабль Альвиса на радость Рагнару. Но есть способ куда проще.

– Какой?

– Дождёмся, когда на грунтовую полосу возле месторождения сядет первый грузовой самолёт, и улетим на нём во Флесмер.

Точно, как я могла забыть, что тромцы посылают в Сахирдин мощные грузовые самолёты, под завязку забитые ящиками с продовольствием и с громоздким оборудованием для аэрофотосъёмки. В таком наверняка найдётся место для двух пассажиров и одного пса.

Мысли о скором возвращении домой придали мне сил куда больше, чем горький отвар степных трав. Незадолго до заката Стиан принялся укладывать наши вещи и седлать верблюдов, чтобы пуститься в путь под покровом ночи. Предвкушая ночное дыхание пустыни, что обязательно принесёт прохладу и свежесть, я по мере сил помогала ему с поклажей, вот только мы слишком долго провозились около дома Сафара, что и не заметили, как в опустевшем квартале появились незваные гости.

Двор окружили десятки всадников в до боли знакомых чёрных одеяниях. Все они недобро смотрели на Стиана, но был среди них один подчёркнуто добродушный тип в белом наряде, что величаво протянул:

– Приветствую вас, дорогие гости с далёкого севера в краю бескрайних песков и.

Я подняла глаза и обомлела. Это же Киниф-адж Нигош, сын визиря дел, что вытащил нас с Леоном из альмакирской тюрьмы и приютил во дворце своего отца, чтобы потом отправить на юг Сахирдина с ответственным заданием, результатом которого и стала наша иллюстрированная книга о самой засушливой сатрапии Сарпаля.

Да, это точно он – скользкий тип, который улыбается в лицо и тут же прокручивает в голове коварный план, как бы лучше тебя использовать в собственных целях. Именно с таким выражением лица он сейчас и взирает на Стиана…

– Господин, прости и помилуй! – воскликнул выбежавший на шум Сафар и упал ниц перед лошадью Кинифа. – Это всё пустынные копатели! Они соблазнили меня сладкими речами и северным колдовством. Это они заставили меня разговаривать с рогатой коробкой и выдавать ей все тайны, какие услышу на улицах Миразурта.

– Пошёл вон, – процедил Киниф, словно не желая слушать признания Сафара. – Иди в дом и запри дверь, чтобы я тебя больше не видел.

Перепуганный радист отполз подальше от коня, а потом кинулся в дом, чтобы выполнить повеление визирева сына. Как только дверь захлопнулась, Киниф снова подобрел и обратил на меня свой взор:

– Раз снова видеть тебя, миледи.

– И я… – пришлось соврать мне, а в голове уже заметались тревожные мысли.

Что я упускаю? Мы с Леоном не выполнили какой-то наказ Кинифа, когда издавали книгу? Недостаточно остро обозначили страдания сахирдинцев, живущих в безводной пустыне? Что-то оскорбительное о сатрапии и здешней власти осмелились оставить в тексте? Или…

– Здравствуй, мой старый друг, – неожиданно обратился он к Стиану.

– Здравствуй, господин, – с подозрением в голосе произнёс он.