Миледи и притворщик

Вот и всё, единственный человек, кто мог хоть немного поддерживать нас со Стианом в трудную минуту, уехал, оставив нас на растерзание будущим царедворцам и их джанжерским помощникам.

Когда настало время рассаживаться в лодки, прислужницы принялись заматывать жён Муаза в покрывала, дабы скрыть от джандерцев очертания их фигур и лиц. Мне же никто предлагать лишний платок не стал – приставленные ко мне девушки и сами принялись кутаться и закрывать лица, лишь бы не привлечь ненужное внимание бывалых разбойников.

– Какой большой красивый зверь, – протянул один из лодочников при виде Гро. – Могучий пёс, гроза всех кошек.

Он протянул руку Гро, а тот недоверчиво попятился.

– Да не бойся, я же не обижу.

Пару минут понадобилось Гро, чтобы принюхаться, помяться с лапы на лапу, но все же позволить себя погладить. Джандерец был рад как ребёнок, стоило ему ощупать упитанные бока пса и потрепать его по загривку.

Надо же грозный разбойник, оказывается, любит собак. Последняя собачатница, которую я встречала в Сарпале, была Алилата. Какая-то нехорошая тенденция для этого края котопоклонников...

– За такого могучего пса можно выручить пять монет серебром на рынке в Занталане, – сказал джандерец, на что Стиан тут же отреагировал.

– Он слишком стар, чтобы его продавать.

– Зря так говоришь, пёс хорош. Если б я постоянно не скитался по морю между двумя берегами, то купил бы его у тебя. – Тут он отстранился от Гро и поднял голову, чтобы пристально посмотреть на меня и сказать. – Приметная женщина. Говорят, таких только в Чахучане можно найти, если далеко на север забраться. За сколько продашь?

Я онемела от такого откровенного хамства, что даже и не нашлась что сказать. А потом на смену удивлению пришёл гнев, вот только Стиан и рта мне не дал открыть – он просто зашёл вперёд и закрыл меня своей спиной от взора джандерца.

– Она тоже не продаётся.

– Пять монет серебром дам.

– Как за собаку?

– Ну да. Эта женщина ведь тоже немолодая.

Ну, всё, я сейчас точно не вытерплю и взорвусь... Так, спокойно, Эмеран, просто представь, как волна накатывает на берег и утаскивает за собой этого нахала.

– Женщина тяжела и больше не годится для того, зачем ты её хочешь купить.

– С приплодом могу заплатить больше, – оживился лодочник, а я невольно вцепилась в Стиана.

– Зачем тебе чужой ребёнок?

– Если родится таким же светлокожим, его можно будет продать за семь монет серебром. А если будет девочка, то за неё и золотом заплатят.

У меня сердце едва не остановилось от этих слов. Проклятые работорговцы! Как же не хватает здесь Алилаты и её армии.

– А девочка тебе зачем? – сохраняя невозмутимость, спросил Стиан. – Всем чахучанцам известно, что от сарпальца и северянки может родится лишь уродец. А сама северянка, родив калеку, быстро увядает, усыхает и становится старой каргой. Так что не трать серебро и золото зря. Лучше кого из тех прикупи, – тут он махнул в сторону жён Муаза и добавил, – те и девочек могут родить, и красавицами ещё на долгие годы останутся. На таких и золота не жалко.

Удивительно, но джандерец внял совету Стиана и поспешил к лодке, где в окружении прислужниц и стражей сидели важные дамы. Не знаю, что за диалог состоялся между ним и одним из советников Муаза, этого я не слышала, зато отчётливо увидела, как слово за слово между ними разразилась перепалка. Джандерец выхватил из ножен длинный кинжал, стражи направили на него свои ружья, женщины дружно завизжали…

Кончилось всё тем, что самый косматый из джандерцев отругал своего соплеменника и прогнал его прочь от лодок. Неудавшийся работорговец поплёлся в сторону деревенских лачуг, а косматый принялся раскланиваться перед советником Муаза. Кажется, он просил прощения за своего незадачливого товарища и уверял, что больше проблем у таких важных господ и их свиты точно не будет.

Вот так шутка Стиана едва не обернулась стрельбой и поножовщиной. И его, похоже, это ничуть не волновало.

– А если бы они переубивали друг друга? – спросила я его по-аконийски.

– Значит, нам можно было бежать отсюда.

Действительно, какой прекрасный шанс мог выдаться, пока стражи и джандерцы сражались бы друг с другом. Жаль только жён Муаза и прислужниц – они-то точно не виноваты, что мужчины притащили их вслед за собой в такое опасное место.

Наконец, все споры были улажены, и настала пора садиться в лодки. Нам со Стианом и Гро досталось место на корме, а шестеро стражей ютились у носа, пока матросы разворачивали парус. Дабы мы не устроили побег и не спрыгнули в воду, наши охранники решили привязать к нашим ногам верёвки и другим концом обмотать их вокруг наших же тюков с вещами. Странный план, ведь при желании путы вокруг ног можно незаметно отвязать. Вот только такое желание у меня быстро пропало, стоило нам оказаться в открытом море вместе с другими лодками. Нет, своим ходом далеко я не уплыву. И даже думать об этом не буду. Мой малыш не должен подвергаться опасности. Теперь я отвечаю не только за свою жизнь.