Миледи трех миров

Проснулась я от грохота в дверь — ко мне явно кто — то ломился, причем настырно так ломился. Громко зевая и натирая кулаками сонные глаза, я полная негодования распахнула дверь и увидела Фара, который, всего — навсего, стучал по ней лапой.

— Что за набат? Неужели пожар приключился?

— Тебе пора уже собираться. Твое выступление через пять минут!

Остатки сна вылетели как по мановению волшебной дубинки, использованной по назначению.

— А пораньше меня нельзя было разбудить?! — ворчала я, лазая по углам и ища свой второй туфель.

— Я стучусь к тебе уже десять минут. Кто виноват, что ты такая соня?

Платье я так и не снимала, оно стало от этого только лучше выглядеть — разутюжилось, наверное, под прессом моего тела. Туфли были благополучно найдены и одеты на ноги. Прическа, после небольшой корректировки, стала само совершенство.

— Готова! — объявила я, переведя дыхание, через пару минут (а может и меньше), проявив в себе сверхскоростную способность собираться.

Ни слова не говоря, Фар повернулся к двери, приглашая следовать за ним. Расправив плечи и приняв величественную осанку, я зашагала за ним. Но не рассчитала, что «Величественная осанка» требует смотреть прямо, а никак не под ноги, что было значительно важнее в моем прикиде. В результате я обо что — то запнулась и, не удержав равновесия, совершила умопомрачительное сальто. Решивший в этот момент прийти на помощь Фар, был невольно задействован в моем потрясающем акробатическом трюке. Произошел страшный тарарам и мы дружно приземлились на ковер.

Когда на шум прибежал нан из здешнего персонала, то имел возможность, наблюдать редкостный, замысловатый и хитросплетенный клубок миледи — нанного характера. Его морда мгновенно вытянулась, а глаза стали несколько крупнее первоначального вида. Вопрос он задал соответственный данной ситуации.

— А чего это вы тут делаете?

С трудом подняв свою взлохмаченную голову, я ответила за обоих.

— Лежим… не очень удобно.

Вероятно, этот нан не оценил подобного зрелища и моего скромного юмора, и его тут же как ветром сдуло, вместо того, чтобы помочь нам подняться. Не огорчаясь отсутствию зрителей, мы, немного попыхтев и повспоминав (насыщенно и громко) каждый свое, наконец, обрели долгожданную свободу. Фар внимательно посмотрел на меня и вдруг захохотал, да так, что если бы стены были не из камня, то они бы задрожали и осыпались (смех у нана еще тот).

— Что с тобой? — испугалась я за его нервное состояние. Перестать гоготать Фару удалось лишь с третьей попытки. Наконец, он закончил смеяться, вытирая лапой глаза, и все еще всхлипывая и давясь словами, прохрипел:

— С тобой не соскучишься! Правильно я сделал, когда решил взяться за эту работу. Знаешь, я уже начал входить во вкус от твоих головокружительных и нервощипательных выкрутасов. Это что — то.

— Сам ты… выкрутасы. — попыталась я надуться, но невольно тоже улыбнулась. — Тебе бы только смеяться над несчастной девушкой! Нет чтобы помочь!

Я стала подыматься, но в последний момент вновь рухнула на пол (хорошо еще что коврики мягкие!). Заподозрив неладное и, как — то уже не рассчитывая на положительный исход, я осмотрела свои туфли. Так и есть! Каблук на одном туфле был безвозвратно сломан. «Ментос» тут не помощник, что бы там не говорила наша отечественная реклама. Во — первых — его просто здесь не было, а во — вторых, не очень — то на такой колодке без каблуков находишься. Выход напрашивался только один — переобуться! У нанов обуви нет, обувного магазина для туристов — людей поблизости тоже, следовательно, необходимая обувь только в моем гардеробе, а у меня, как на грех, остались одни кроссовки. Ну, при всем богатстве выбора…

Когда я вышла на сцену (небольшой помост сразу за «дворцовой» площадью), Кемтес удивленно поднял брови. Я в ответ лишь незаметно пожала плечами, прекрасно его понимая. В зеркало я себя не видела (некогда было), но свой теперешний вид представляла очень даже хорошо. Длинное (до щиколотки) вечернее платье бордового цвета, а снизу выглядывают грязные кроссовки с неоново розовыми шнурками. Прическа — «Утренне — ведьминская после бурного шабаша» старательно забрана в хвост, но нежелающая лежать аккуратно. Величием от меня прямо таки «несло» за несколько миль. И, как на зло, никакой трибуны, за которой можно было бы спрятаться — голая сцена. А вот если бы я была в мини юбке, в сногсшибательных босоножках, то такая трибуна обязательно бы присутствовала и, мне бы настоятельно рекомендовали, выступать именно за ней. Закон подлости. Как всегда.