Милиция плачет

Мосик был очень неприметным и малообщительным. Никогда не тянул руки, даже если знал ответ, на вопросы учителя отвечал не сразу, а через небольшой промежуток времени, поборов нервное заикание. Учился он ровно и при этом удивительно равнодушно. Хорошим отметкам он не радовался, плохие его не огорчали. Получит тройку, отмахнется вялой кистью, пробурчит что-то, что означает «ну и ладно», и опять на его лице полнейшая невозмутимость и спокойствие.

Воспитывали его не только родители. Узнав Мосика поближе, я понял, что он был своеобразным «сыном полка» для разных по возрасту, образованию и социальному статусу случайных людей, проживающих в одной огромной, семей на десять-двенадцать, коммунальной квартире. И, конечно же, Мосик находился под огромным влиянием старшего брата Нюмы, с которым он был на разных фамилиях. Мосик был Вовой Мойсой, а Нюма — Вольный. Наум Вольный. Разве, что не вольный ветер.

5.3. Брат Нюма

Брат Нюма был на три года старше и учился в параллельном классе с моей сестрой, и все его выходки, сводящие с ума школьных учителей, были хорошо известны у нас дома.

Нюма был другой и по характеру, и внешне. Маленький, смуглый, черноволосый, с по-девичьи красивым ангельским лицом и с чёрными неспокойными буравчиками бесовских глаз, он был для учителей настоящим исчадьем ада. Выгнать из школы его не могли. Учился он плохо, но принадлежность к подотчётному школе микрорайону делала его неприкасаемым.

Его выходки заставляли учителей плакать от бессилия. Вызовы родителей в школу, приглашения в районо и прочее, как говорил Мосик, «были как мертвому припарки». Немного повзрослев, классе в шестом, Нюма почему-то оставил учительниц в покое, а переключился исключительно на преподавателей-мужчин, но только на тех, кто его физически обижал. Со временем его проделки стали легендарными, обросли домыслами и фантазиями. Его одноклассникам нравилось придумывать невероятные истории и приписывать маленькому Нюме даже то, что он никогда не делал. Нюма слыл воплощением подросткового мщения, борцом за свободу и справедливость.

Завуч школы — лысый самодур с фамилией, пугающей сильнее любого придуманного прозвища, однажды на уроке русского языка не вытерпел издевательств маленького Нюмы. Прозвище, конечно, у завуча было — Лысый, но это до поры до времени. Взбешённый завуч схватил Нюму за тонкую шею, выдернул из-за парты и с силой швырнул в запертую дверь. К счастью, дверь открывалась наружу, и Нюма не распластался цыпленком табака по белой деревянной поверхности, а, распахнув её своим тщедушным тельцем, проскользил, оставляя следы по намазанному дешевой красной мастикой паркету, до лестницы, резво вскочил и вприпрыжку умчался вниз, перепрыгивая через несколько ступеней.

Исполненный праведного гнева, Нюма прибежал в медпункт с требованием снять побои. Жалуясь медсестре на негуманное с ним обращение, он ей поведал о серьезности своих намерений передать дело в суд с пожизненным осуждением завуча. Медсестра видимых следов рукоприкладства не обнаружила, а невидимые себя ничем не проявили. Разочарованный Нюма поплелся в буфет, и незаметно, так, на всякий случай, прихватил в медпункте пузырёк с зелёнкой и вату. Вдруг откроется какая-нибудь рана, а если нет, то «в хозяйстве пригодится».

На следующий день в школе произошло ЧП: на большой перемене кто-то с площадки четвёртого этажа вылил на лысую голову завуча зелёнку.

На крик сбежались учителя. Завуч, бывший командир взвода автоматчиков, по-военному чётко расставил педагогов по боевым позициям. Одни перекрыли единственный выход с четвёртого этажа и проверяли ладони, другие выводили учеников из классов и регулировали их проход через импровизированный фильтрационный пост. Сам завуч в ярости бросился прочёсывать классы, подгоняя в шею замешкавшихся учеников, явно ища маленького Нюму. Лучше бы он занялся головой: зелёнка растеклась, равномерно окрасив вспотевшую лысину и лицо в изумрудный цвет. Вид у него был устрашающий. С выпученными красными глазами и волчим оскалом, брызжущий зелёной слюной, он истошно отдавал команды направо и налево. Пройдя контроль, старшеклассники бегом слетали на третий этаж, чтобы, закрыв рот двумя руками, беззвучно отсмеяться. Самые смешливые спешили ещё ниже, на второй этаж и первый, даже выбегали на улицу, чтобы насмеяться от души, в полный голос.

Нюму всё-таки нашли. В буфете на втором этаже. Он безмятежно сидел в окружении одноклассников и жевал рогалик, неторопливо попивая компот из сухофруктов. По требованию дежурного учителя, разгорячённого поисками малолетнего преступника, Нюма предъявил свои идеально чистые, как никогда, ладони. Придирчивый и никому не верящий педагог не поленился надеть очки и досконально рассмотреть со всех сторон каждый Нюмин палец. Одноклассники, они же свидетели, подтвердили, что Нюма просидел вместе с ними за этим столом всю перемену. Алиби, чёрт побери…