Милюков

Царь всё еще выжидал. Когда же 17 мая Дума проголосовала против «незаконных действий» полиции по отношению к тем, кого она именовала революционерами, премьер и его помощники подготовили проект нового положения о думских выборах. После доклада Столыпина Николай II 3 июня объявил о роспуске Второй Государственной думы и изменении избирательного закона. Императорский указ завершался словами: «Все эти изменения в порядке выборов не могут быть проведены обычным законодательным путем через ту Государственную думу, состав коей признан Нами неудовлетворительным вследствие несовершенства самого способа избирания ее Членов. Только Власти, даровавшей первый избирательный закон, исторической Власти Русского Царя, довлеет право отменить оный и заменить его новым»^{400}.

Положение о выборах 1907 года увеличило представительство в Думе землевладельцев и состоятельных жителей городов, а в национальном отношении — русского населения, сократив избирательные возможности «неразвитых народов» (как формулировалось в царском указе), что привело к формированию в Третьей и Четвертой Государственных думах проправительственного большинства.

Как и ожидал Столыпин, никакой революционной вспышки в ответ не последовало. Акты 3 июня 1907 года, которые по традиции советской историографии продолжают называть столыпинским государственным переворотом, ознаменовали завершение революции.

Павел Николаевич уже в то время был уверен и впоследствии укрепился в этой уверенности, что усиление самодержавия было лишь временным и чреватым новыми потрясениями. Он писал (правда, явно преувеличивая значение объективного соотношения факторов исторического развития и не принимая во внимание роли отдельных деятелей в динамике событий): «Сам Столыпин был захвачен зубцами сложного и сильного механизма, приводной ремень которого находился в распоряжении силы, двигавшей этот механизм с неуклонностью слепой природы — к той самой бездне, которой хотели избежать»^{401}

. Конечно, в такой оценке был немалый элемент осознания последующего опыта, «опрокинутого в прошлое», чувствовалось влияние исторических трудов самого Милюкова, в частности его магистерской диссертации, в которой оценивались объективные факторы, предопределившие реформы Петра I.

Но если он уже тогда, непосредственно после революции 1905–1907 годов, думал о неумолимой силе слепой природы, влиявшей на развитие России в начале XX века, то ему следовало отойти в сторону и лишь наблюдать за происходившим этаким современным Пименом. Он, однако, оставался политическим деятелем и прилагал все силы, чтобы по возможности обуздать стихию, подчинить ее делу мирной модернизации страны.

Глава третья

ЛИДЕР ДУМСКОЙ ОППОЗИЦИИ

Депутат и руководитель фракции

Следующее десятилетие Милюков не раз называл «потерянными годами». В каком-то смысле это соответствовало действительности, так как, целиком занятый политикой, он прекратил научную работу и даже стал намного меньше читать научную и художественную литературу. Какое-то время Павел Николаевич еще надеялся, что удастся сочетать думскую работу с расширением круга знаний. Он брал из библиотеки Госдумы огромное количество книг, но надолго задерживал их или возвращал непрочитанными, так как библиотека обращалась к нему с «покорнейшими просьбами» вернуть книги, сроки возврата которых давно прошли^{402}.

Но в то же время это был период его дальнейшего политического развития, овладения мастерством ведения борьбы в сложнейших условиях, когда необходимо было сочетать усилия, направленные на сохранение сделанных властями уступок и на компромиссы с правительством во имя сохранения возможностей легальной деятельности.

Милюков, оставаясь руководителем партии, был ближе к ее левому крылу, тогда как в партии усиливалось правое течение, наиболее ярким выразителем позиций которого был член ЦК Василий Алексеевич Маклаков. Опытный адвокат, депутат Госдумы, он наиболее решительно стоял за диалог с правительством. Между Милюковым и Маклаковым особенно часто вспыхивали споры на заседаниях ЦК и думской фракции, в работе которой неизменно участвовал Павел Николаевич, хотя депутатом не был. Споры Милюкова и Маклакова по поводу прошлого партии вспыхнут с новой силой в эмиграции, когда каждый из них станет обвинять оппонента в провале российского либерализма.