Миллион для гения

- А еще лучше, через двадцать лет! – закричал он. – Так будет лучше! Намного лучше! Чтобы наверняка! – кричал Леонидов. – Через двадцать!

- Хорошо, через двадцать лет. Но ни днем позже! – кричала в ответ Алка, – поможем! Обязательно поможем! Какие могут быть вопросы! Звони ровно через двадцать лет. И не днем позже!

И тут вся армада собралась, выстроилась в одну линию и рванула с этого мокрого места, рванула в непроглядную даль океана, где только волны, скорость и ветер в лицо. Он не ожидал такого рывка, и трос его лопнул, как гнилая нитка. Он грохнулся в океан и последнее, что запомнил, была лодка – маленькая белая лодочка с веслами. Ее окатило веселой волной от пролетевших скутеров, и человек, сидящий в ней, гордо поднял голову навстречу ей. А лицо его теперь было мокрым, сияло на солнце и глаза улыбались…

Они сидели напротив друг друга, и Петров держал в руках весла. Он медленно греб, а вокруг был спокойный океан и никого. Теперь это был не лайнер и не большая ракета, а лодка... Маленькая лодочка, медленно плывущая по волнам. Зато она была белого цвета. Петров сидел в форме капитана, а на голове его была фуражка... Мокрая фуражка, с которой стекала вода…

Петров вытащил его из воды, он не дал ему захлебнуться, и теперь они оба мокрые сидели в этой лодке и смотрели вдаль...

- Ну вот, видишь, – сказал Петров, – я же говорил, что поможет,… значит, поможет,… обязательно поможет... Через двадцать лет и ни днем позже... Теперь уже точно. А иначе и быть не могло. Это же одна компания. Ближе этих ребят по жизни никого и не осталось...

А тут какие-то двадцать лет... Тьфу!

И они засмеялись.

- Можешь меня поздравить, – продолжал он, – я закончил свой фильм.

- Поздравляю, – искренне порадовался Леонидов.

- Правда, пришлось уволить всех... Деньги кончились... Сам понимаешь... Один пошел на сварку, другой на монтаж, третий вернулся в электрики. Пришлось заканчивать самому…

- Слушай, – спросил его Леонидов, – а куда подевались настоящие композиторы, художники, сценаристы? Ведь раньше они были? Где они все?

- Не знаю, куда подевались, – сказал Петров. – Были и куда-то делись… Сам не знаю куда...

Он помолчал...

- Ты помнишь такого Балашова.

- Серегу! Конечно, помню! Работали в одном спектакле когда-то. Он лет на двадцать старше нас... Ему даже Народного дали, помнишь?... Как он? Ты видишься с ним?

- А ты не знаешь? – спросил Петров.

- Нет... А что?

- Умер Балашов.

- Как умер? – он был потрясен.

- На стройке.

- А что он там делал? Дом себе строил? Несчастный случай?

- Работал он там. Каменщиком второго разряда. Несколько лет работал, потом сердце не выдержало...

- Каменщиком? Он же Народный Артист!

- Народный... Да, Народный... А работал каменщиком... Понимаешь, в последние годы он был,… как это сказать, не в “формате”. В рекламе не снимался, в “остальном” не хотел,... уж лучше каменщиком… Неформат!... Это как приговор…

Они сидели и долго смотрели на воду. Одежда подсохла, ласковое солнце согревало их, нежно играя на волнах, а они все сидели и смотрели.

- “Неформат”, – повторил Леонидов. – А кто сегодня определяет этот формат? Кто эти люди? Нет цензуры, нет Отделов культуры. Ты помнишь, сколько всего тогда осталось лежать на полках?

- Определяют те, кто в формате…, – ответил Петров, – кто платит, тот и заказывает музыку… У кого есть деньги, короче…

И тут Леонидову на мгновение стало страшно, он задумался и тихо произнес:

- А ты понимаешь, у кого сегодня эти деньги и как они за последние двадцать лет их “зарабатывали?” И какую музыку теперь от них ждать?…

Долгая пауза повисла над лодкой. Даже чайки, присмирев, перестали кричать и беспечно носиться над волнами…

- Кошмар, – наконец, произнес Петров. – Так и двадцати лет не хватит на то, чтобы люди снова пошли в театр или взяли книгу в руки. Сначала должны вымереть эти новые динозавры, затем вырасти их дети, закончить свой Оксфорд… и только тогда… может быть…

- А не кажется тебе, что все мы теперь “не формат”?... Не бомонд... Да и грузчики мы плохие.

- Нормальные грузчики, – зло ответил Петров, – грузчики – что надо и фильмы снимать умеем, и книги писать...

- Когда показ? Канала не будет? Кто его теперь покажет?

- Покажет, – сказал Петров. – Обязательно покажет! Буду искать!

- А ты уверен, что кому-нибудь вообще теперь нужен такой фильм о театре?

- А книги твои кому нужны?...

Они долго смотрели друг на друга, потом Петров перевел взгляд на океан и теперь смотрел куда-то вдаль…

- Извини... Я не хотел, – наконец, произнес он.

- Да, и я не хотел… Фильм о Театре! Ну, конечно же, он нужен, и люди остались, которые еще помнят, как читать, помнят, что такое театр, – загладил свою бестактность Леонидов. А Петров все смотрел, не отрываясь, вдаль океана, словно где-то там находились ответы на все вопросы…

- Я, старик, завелся, – наконец, медленно, серьезно произнес он: – Я пойду до конца, чего бы это не стоило… Я двадцать лет ждал, еще двадцать ждать не стану, и уезжать не хочу... Это моя страна…