Миллион для гения

– В дьявольский Клуб! – очнулся он, приходя в себя.

– Дьявольский фантик! Фантастическая обертка!

6

А сейчас они заходили в просторный офис, который находился в огромном здании в самом центре города и даже в самом центре страны. Галя, наконец, определилась с издательством и после коротких телефонных переговоров привела его сюда. Это было одно из самых крупных издательств, которое «держало» большую половину книжного рынка. В душе пело, в душе ликовало неистребимое желание быть напечатанным и, наконец, лежать во всех книжных магазинах, в переплете, в словах и мыслях, помещавшихся в его книгах. Он смотрел по сторонам: кабинеты, коридоры, стеллажи. Книги… книги… запах книг… Волшебный аромат… Обложки, иллюстрации… Это же настоящее издательство, это Храм книг! Здесь их придумывают, печатают, издают. Потом они широкими реками растекаются по магазинам, попадая в руки людей, где бы те ни находились: в квартиры и офисы, в метро и на скамейки в парках, в школы, самолеты и поезда. Они разлетаются, неся в себе мысли и сокровенные фантазии, образы и мечты, не сбывшиеся в жизни, но написанные так ярко, что кажется, они уже твои. И жизнь твоя не придумана, а как в сказке, как на страницах романов. И все это рождалось здесь – в настоящем Храме книг…

– Пришли, – сказала она, уверенно пнув ногой какую-то дверь.

Человек, сидевший перед ними, оказался достаточно молод и лыс, энергичен и приветлив. Его спортивную фигуру неприхотливо облачал пиджачок… пиджак… тот самый… оттуда! И они, эти два человека в пиджаках, встретились как добрые друзья. Еще не успели познакомиться их хозяева, не успели поговорить, но клубные пиджаки уже приветствовали друг друга, словно приглашая этих двоих… троих не тратить время на пустяки, и просто пожать друг другу руки.

Наконец, он очнулся от этих мыслей, а Галя уже какое-то время обсуждала договор:

– Я хочу, чтобы не возникло в дальнейшем никаких разночтений, – говорил лысый издатель. – Давайте сразу порешаем все вопросы и начнем работать.

– Почему вы не платите автору аванс, а предлагаете деньги лишь с продажи тиража? – возмущалась Галя, листая договор.

– Нормальная практика, – весело сопротивлялся издатель. – Мы еще ничего не заработали, чем же нам платить? Тираж продается, и только после последнего ушедшего экземпляра я выплачиваю всю сумму гонорара.

– Но последний экземпляр может быть и не продан, – продолжала она. – Его вообще могут не продавать или делать это годами, и тогда автор не получает ничего?

– Вы хорошо подготовились к встрече, – засмеялся издатель, – вы правы, некоторые издательства имеют такую практику. Но это обыкновенное мошенничество, мы так не работаем. Мне интересно допечатывать, увеличивать тиражи, выжимая из них максимальную отдачу.

Услышав это, Леонидов посмотрел на Галю, ему стало неудобно за нее. Зачем она начинает разговор с подозрений, когда эти люди печатают книги… Книги! Не колбасу, не кирпичи! Неужели она не понимает, что они не способны на такие поступки? Здесь такое невозможно! Здесь это неуместно!

– Хорошо, я готов выплачивать процент от продаж частями и ежемесячно, – согласился издатель.

Галя победно на него посмотрела.

– Но, вы должны четко соблюдать эксклюзив, – продолжил он.

– Что это значит? – спросила она.

– Там написано. Договор заключается на пять лет, и в течение этого времени вы имеете право печататься только в моем издательстве. А книги, которые мы берем в работу, поступают в нашу собственность навсегда, и вы теряете на них права.

– То есть? – спросила она. – Вы поставите на них имя другого автора?

– Нет, – засмеялся он, – только ваше и ничье другое, – но, я буду определять политику продаж, тиражей и распространения. Другими словами, вы можете распрощаться с вашими книгами, но получать свой процент.

– Навсегда?

– Конечно!

– А если вы закроетесь, обанкротитесь? Если мы захотим изменить условия?

– С момента подписания договора я начинаю вкладывать в автора и его раскрутку огромные деньги, неизвестно, окупятся они или нет, а вы уже хотите пересмотреть условия. Или я должен миллионы тратить на пиар-компанию неизвестного автора впустую?

– Но, по одному из романов скоро выйдет фильм, и часть вашей работы, если не всю, мы уже сделали, – сказала она.

– Но вы хотите все прямо сейчас, а фильм выходит только через год – будем ждать?

– Нет! – в ужасе воскликнула она.

– Правильно. Нет! Тогда я просто выкупаю ваши права на книги и выплачиваю процент. Как картины. Если вы художник и продали свою картину, теряете ее навсегда. Вы меня понимаете?…

– Да! Да! Конечно! – подключился Леонидов к разговору, который уже начинал его раздражать. Его будут печатать, продавать, в конце концов, платить деньги – чего же еще? Зачем ей эти детали? Сколько можно говорить о деньгах?

– И издаваться вы будете только у меня на моих условиях.

– Пять лет? – переспросила она.

– Пять лет, – подтвердил издатель.

– А если что-то пойдет не так и нас это не устроит? – снова спросила она.

– Через пять лет вы продолжите писать ваши шедевры и отнесете их в другие издательства, а эти оставите мне навсегда.