Миллион причин умереть

Святослав же Иванович рвал на себе редкие волосенки, бил кулаком в грудь и вовсю сокрушался по поводу недогляда.

В то время смерть от передозировки была еще не столь распространена, как теперь, и являлась, как бы это сказать, привилегией имущего класса. Но то, что от этого пострадала уважаемая всеми женщина, многих повергло в шок. Однако эти многие извиняли ее, считая, что Леночка очень сильно мучилась от сознания собственной вины после смерти родителей.

– Это ее и убило, – всхлипывали на похоронах ее бывшие подруги. – Она не смогла их пережить.

То, что на теле бедной женщины оказалось чуть больше синяков, чем должно быть при подобной смерти, заинтересовало лишь одного человека. Им был старенький сухонький старичок-еврей, семейный адвокат почти исчезнувшего с лица земли семейства Перель...

Глава 12

– Именно он и сообщил мне обо всем, понимаешь?! – Трагизм в голосе Таньки постепенно пошел на убыль. – После того как ты ушел, он позвонил мне и назначил встречу. Ничего не понимая, я приехала на такси в запущенный сад Строителей, ну ты знаешь, какая там пустошь... Встретились мы в условленном месте, и он обо всем мне рассказал. Можешь представить мои чувства?!

– А мои?! – Толик упер руки в голые бока. – Моими чувствами ты не интересуешься?! Сначала ты мне угрожаешь. Потом везешь в свой дом, знакомишь с предком, затем вламываешься ко мне и снова угрожаешь, только теперь несколько иначе. Черт знает что!!! Что, по-твоему, я должен думать?! Я запутался, в конце концов!!!

На последней фразе голос ему изменил, и, дав петуха, Толик засмущался. Закутавшись в простыню, он уселся рядом с Татьяной и несколько виновато погладил ее по плечам.

– Ладно, Танюх, давай думать, что ли. У тебя ведь наверняка есть план. Если действительно все то, чем сейчас владеет твой папахен, твое...

– Мое, мое, не сомневайся. Адвокат показал мне копию завещания деда. Путано все. Множество оговорок. Пунктиков и подпунктиков. Но суть сводится к одному: после смерти матери полновластной хозяйкой всего имущества являюсь я. Отец убил ее для того, чтобы владеть всем единовластно. Я маленькая была, он мой отец, значит, являлся по закону опекуном и поверенным во всех делах.

– Но после твоего совершеннолетия!..

– Да, да! Но я совершенно не задавалась мыслью, кто наследник и все прочее... Тряпок полно. Любой каприз выполнялся. Никакого ни в чем ущемления. Я не особо интересовалась истинным распределением капитала, если честно. А шепнуть на ухо, наставить на путь истинный было некому. К тому же отец ко мне очень хорошо относился. И если бы не сегодняшнее откровение, я бы никогда...

– А адвокат? Он-то что так долго молчал? Чего дожидался? По закону он должен был огласить завещание в день твоего совершеннолетия! – упрямо гнул свою линию Толик.

– Да, но он не мог. – Танька замялась. – Понимаешь... Отец и тут подстраховался...

– Не понял!

– Сигизмунд Абрамович последние десять лет провел в санатории для душевнобольных.

– В психушке?! – свистящий шепот, исполненный возмущения, вырвался из груди Толика помимо его воли. – И после этого ты хочешь, чтобы я поверил тебе и бредням этого старикашки?! Нет, Тань, ты сама-то не того? Прости, конечно, великодушно, но верить человеку, последние десять лет наблюдавшему небо через решетку... Да он что хочешь наговорит! Тем более что зол на твоего папашу.

– А как же завещание?! – и не думала сдаваться Татьяна. – Я же видела его! Бланк с гербом, подписи деда, матери, печати. Пусть это была ксерокопия, но он объяснил мне, что сделал это из предосторожности. Он после того, как с ним так жестоко обошлись, никому уже не доверяет.

– Ага, а что же сейчас побудило его на откровения? Слушай! – Толик вновь соскочил с дивана и заметался по комнате. – Что-то здесь не так! Не нравится мне все это, ох как не нравится... За версту дерьмом несет.

От сцен с заламыванием рук, выдергиванием волос и обкусыванием ногтей, конечно же, Толик воздержался, но то, что поведала ему Татьяна, мало сказать – не нравилось, оно парализовало его мыслительные способности. Ясным для него оставалось только одно: тут ведется какая-то скрытая игра либо Танькиным папашкой, либо самой Танькой. После недолгих колебаний Толик ей об этом сказал без всяких обиняков.

– С ума сошел?! – Она оскорбилась до глубины души. – Ладно, я еще могу с великой натяжкой согласиться с тем, что отец затевает что-то, подсылая ко мне этого ветхозаветного Сигизмунда. Ну... Может, проверку какую-нибудь или еще что. Но чтобы я!!! К тому же зачем мне пытаться одурачивать тебя, если я собралась за тебя замуж!

– А ты все еще собираешься? – едва ли не плаксиво поинтересовался Кулешов, вынашивая в тайниках души пусть призрачную, но все же надежду. – После всего, что узнала?! Ты не любишь меня, Тань! Совсем не любишь! Любящая женщина сейчас должна была бы лететь от меня куда глаза глядят, лишь бы сохранить любимого человека живым и здоровым, а что ты...

– А что я?! – В ее голосе тоже зазвучали слезы.