Миллионер на выданье

Таджин ему подали в расписной керамической тарелке, содержимое которой было – пальчики оближешь!

Хорьятики – салат из помидоров, огурцов, болгарского перца, красного лука, оливок, феты и оливкового масла – не оторваться!

Нежные фрикадельки уже некуда было складывать, но, из чистого упрямства, он впихнул в себя пару штук, жалея, что уже так наелся.

На кекс посмотрел с тоской – глаза хотели, но организм был уже переполнен.

- Ирина, я десерт… потом…. Через пару часов, - отдуваясь, проговорил мужчина, стараясь незаметно расстегнуть пуговицу на брюках.

Надо было переодеться в домашние штаны! – пожалел он.

Повариха, на английском цитирующая на память  «Гамлета», невозмутимо забрала блюдо и унесла его на кухню.

Виктор Алексеевич посмотрел на Аришу:

- Теперь, я понимаю, почему ты, обжора, променяла мою спальню на спальню Ирины. Поближе к кухне, да?

Собака сощурилась и завиляла кочерыжкой, оставленной ей от хвоста.

- Эх, ты, подхалимка!

Колебания остатка хвоста приобрели большую амплитуду, включив в процесс всю заднюю половину собачьего туловища.  Глаза стали совсем китайскими, уши развесились в стороны, а губы оттянулись, изображая улыбку.

Виктор расхохотался:

- Если, вылечу в трубу, пойдем с тобой бродячими артистами, и изюминкой труппы будешь именно ты!

- Виктор Алексеевич, - в столовую заглянула повариха. – Еще что-нибудь?

- Нет, спасибо, я вполне наелся. Всё было очень вкусно!

- Хотите что-то заказать на ужин?

- А, те, фрикадельки – их не хватит?

- Хватит. Там и таджин ещё остался.  И – кекс.

- Значит, ничего нового не надо, - Виктор погладил себя по животу.

М-да, если, так наедаться каждый день, скоро придется гардероб менять. Надо будет  вечером повторить с Аришей всю послушку,  и хорошенько побегать. Черт, он же хотел поговорить с поваром!? Но, сейчас, о разговорах и делах и думать не хотелось, тянуло полежать. Хоть, полчасика!

- Ирина, я сейчас… займусь делами в спа.. кабинете. Через час обсудим вашу зарплату и обязанности. Я те… вам позвоню.

- Хорошо, - спокойно ответила девушка. – Я буду на улице.

     Ирина загрузила посудомойку и, с чувством выполненного долга, вышла во двор.

Ах, как же, тут хорошо!

Возле растений, высаженных вдоль забора, копошился мужчина. Ира уже знала  - это садовник Дмитрий.

Хотя день уже перевалил за половину, всё еще было жарко, хотелось в тень.

Девушка подошла к шезлонгу у бассейна, но на него падало солнце,  и тент не спасал. Осмотревшись, она заметила второй, недалеко от входной калитки, в обрамлении розовых кустов.

Вот, на нем она и отдохнет!

Утром она отправила матери смс, в котором сообщила, что съехала с квартиры и уволилась с прежней работы.  С ней всё в порядке, она нашла новую работу и жильё. И, если родители продолжат её преследовать и выдвигать ультиматумы, она переведётся на заочное  и уедет из города.

Телефон немедленно разразился входящими звонками. Сил и настроения говорить не было, поэтому, она, просто, поставила трубку на беззвучный режим.

Проверив входящие, Ирина опешила – больше ста от мамы и полсотни – от отца. Сначала, родители звонили, потом, стали присылать смс и голосовые сообщения.

Если  мама старалась воззвать к дочернему чувству ответственности, манипулируя слабым здоровьем, которое, конечно же, неминуемо, ещё ухудшится, раз дочь не хочет возвращаться домой. То отец,  начав с приказов немедленно ответить на звонок, закончил очередным ультиматумом, который прислал ей в голосовом сообщении.

«Пока ты не замужем, я отвечаю за тебя. Поэтому, раз мужа у тебя нет, кончай капризы, возвращайся домой, не вынуждай меня применять крайние меры.  Если я тебя найду, а я тебя найду, ты меня знаешь –  тебе не понравится.  Вернешься сама – никаких репрессий».

Ирина еще раз прослушала сообщение.

Папа мог.

Он баловал детей, особенно, её, но никогда не отступал от установленных  правил. Если папа что-то решил, переубедить его невозможно.

Вернуться домой? Но, ей нравилась самостоятельность и, что саму себя обманывать – нравилось работать. Она видела искренний восторг и благодарность людей, это здорово стимулировало и дарило радость. Потом, оказалось, деньги, которые ты берешь у папы и деньги, которые ты сам заработал – это разные деньги! Отношение к ним – разное. И покупка – на папины или на свои, заработанные – тоже дает разное послевкусие. Где-то она читала рассуждения кошки – «Но у молока совсем не тот вкус, когда можно пойти и лакать сколько угодно из блюдечка. Надо выкрасть его из жестяного бидона, когда подвело живот от голода и жажды, а то в нем не будет того смака – не молоко это, да и только».  Точно – Сетон-Томпсон, «Королевская Аналостанка»!

Память у неё хорошая.  Но, что же, ей делать?

Наверное, придется, поговорить с Виктором. Признаться, кто она и попросить  защиты?