Миллионщик

Выставка была довольно скромной, но у стенда с ружьями шведа толпился народ, и Торстен, оставив стенд на двух помощников – русскоговорящего шведа и русского, который являлся представителем фирмы в России, принял мое приглашение отобедать «У Палкиных». Оказывается, он не первый раз в России и знаком с русской кухней, правда уже наступил рождественский пост, но для иностранцев делалось исключение, собственно, мы просто заказали рыбный стол, включая знаменитую форель по-палкински. Я спросил, как идут дела, упомянув о том, что мы пришли к соглашению с Виккерсами, и я теперь обладаю тридцатью процентами их акций. Торстен поздравил меня, но сказал, что он практически проиграл тяжбу с Виккерсом, ему отказано в производстве любых изделий по патентам Максима. Собственно, это и ожидалось, он мне еще в первую встречу об этом говорил, но тогда была некоторая надежда. Показал ему чертеж гусеничной машины. Все-таки сразу видно, что Торстен сам инженер и изобретатель, а лишь потом – бизнесмен. Он живо сообразил, где слабое место конструкции – гусеницы и их соединение. Когда я спросил, выдержат ли пальцы гусениц усилие при весе машины в 10 тонн, он посчитал и сказал, что лучшие сорта шведской стали справились бы на пределе при увеличении толщины пальца в полтора раза, но есть и другой вариант.

У меня было показано фигурное зацепление выступов гусениц, но Норденфельт нарисовал его несколько по-другому и при его расчете получилось, что даже при нынешней толщине пальца усилие будет распределяться более равномерно и половину его возьмут выступы самого трака. Торстен предложил запатентовать отдельно эту конструкцию напополам, как гусеницу Стефани – Норденфельта. Я сказал, что не против и 50 процентов патентных издержек возьму на себя. Тогда перешли к общей конструкции. Паровые машины у него были даже 100-сильные, он ставил их на паровые катера, которые сейчас не выпускал, но вся техническая документация сохранилась, как и люди, которые работали на этом участке. То есть за полгода он обещал построить действующий полномасштабный образец, стоимость надо точно подсчитать, но не более 7 тысяч фунтов стерлингов (то есть чуть более 70 тысяч) – это с учетом опытно-конструкторских и испытательных работ. Серийная машина должна стоить минимум в 3–4 раза дешевле при двух 100-сильных двигателях. Отлично, это в два раза лучше, чем первый британский танк. Торстен также сразу сообразил о военном применении машин, и я показал ему эскизы, сказав, что лучше попробовать установить орудие в неподвижной башне по типу барбета, но допуская его поворот для обстрела сектора до 45 градусов по горизонту и градусов 20 по высоте. Швед согласился, что это не должно вызвать проблем даже для пушки типа крупповского калибра 87 мм. Вес, конечно, возрастет, а скорость уменьшится, но такое самоходное и маневренное орудие понравится военным. Я сказал, что можно даже попробовать с калибра вдвое меньше, добавив пулемет, но Торстен напомнил, что теперь он не может выпускать «Максимы».

– Так что, свет клином сошелся на одном пулемете? Вот еще чертежик! – продемонстрировал Торстену свой bull-pup.

– А вот это крайне интересно, дорогой Александр! Очень оригинальная конструкция!

Я сказал, что могу разместить заказ на изготовление опытной партии в десяток ружей под калибр 12 мм, а потом разработать армейский вариант пулемета под стандартный патрон 7,62x53, при условии патентования в Швеции, заявка уже подана. В принципе, работу можно и сейчас начинать и, если результаты будут обнадеживающими, что бы нам не создать совместно опытно-конструкторское бюро и производство стрелкового оружия и военной техники?

– Скажем, я могу вложить сейчас сто тысяч фунтов стерлингов, что скажешь, Торстен?

– Александр, у меня нет сейчас таких денег, давай я вложу половину, а на оставшуюся четверть выпустим акции.

– Согласен, тогда контрольный пакет Бюро и производства у меня, и еще одно условие – на заводе и в бюро будут стажироваться русские инженеры и техники, ты не возражаешь?

– Конечно нет, если они будут отрабатывать свой кусок хлеба, почему бы и нет, в Швеции мало рабочих рук.

Так и порешили, я дал Торстену для связи адрес на Екатерининском, так как выяснилось, что в Петербурге он бывает несколько раз в году, он даже примерно знал, где это, когда я сказал, что дом между Казанским собором и мостиком с грифонами, узнает по характерном княжескому гербу на фронтоне, так как в центре щита – шестигранная гайка.

– Так ты – князь?! А почему гайка?

– Вообще-то это – молекула фенола, там тоже шестигранник, а в центре кольцом свернулся змей Уроборос, я ведь алхимик. Но сейчас дом ремонтируется и через три недели будет закончен, так что прошу в гости при следующем визите.