Мильтон в Америке

Разве это не страшное несчастье?» - «Он страдает еще сильнее. Гораздо сильнее… - Вспомни: мы держались тогда за руки. На тебе красовалась та обворожительная шляпка, которую смастерила Сара Венн. - Ты знаешь, Кейт, выпадают минуты, когда я застаю его у окна, глядящим в небо. Готов поклясться, он там что-то видит». - «Возможно, он слушает пенье птиц». - «Нет. Он просто пристально смотрит вверх. А иногда делает движение рукой, словно что-то записывает. Знаю, он однажды пробовал это делать, потому что разлил чернила. "Я не мог тебя дождаться", - сказал он мне. "Взгляните на свои руки, - заметил я. - Они чернее сажи". - "Как у дикаря", - согласился он. И мы оба расхохотались».

- Мы оказались на нашем любимом месте - там, где деревья и кустарники образуют поляну. Как ты его называешь? Нашим лесным круглым залом. И там мы устроились на лужайке. «Доставь мне удовольствие, Кейт - спой что-нибудь». - «Что тебе спеть, Гус?» - «А что, если нашу любимую "Освежите меня яблоками"?» И вот ты запела как птичка, а я закрыл глаза и растянулся на траве. Чудеснейшей песни в жизни не слыхивал. А помнишь, что произошло потом?

- Гус, ни слова больше!

- К чему затыкать уши пальцами? Все случилось как нельзя естественней. Я обнял тебя за талию - и тихохонько опустил на траву.

- Гус, у меня все лицо в огне.

- Я был нежен, правда?

- Гус!

- О Кейт! Спустя несколько часов я вернулся к мистеру Мильтону, оповещая о своем прибытии громким свистом. Он был в саду и лежал в достославном гамаке. «А, Гусперо! Ты явился очень кстати». - «Да, сэр. У меня тоже такое ощущение». - «Я возвышаю дикарей до познания их Спасителя».

Не знаю, кого он имел в виду - себя или еще кого-то. «Рад это слышать». - «Спасибо. Грандиозное предприятие - основать преданную Богу нацию в этом западном мире. - Он вывернулся из гамака и взял меня за руку. - Какая величественная летопись развернется перед глазами будущих поколений! Вспомни Диодора среди греков и Ливия среди латинян». - «Напрягаю мозги, сэр». - «Я буду Мильтоном среди американцев! И ты занесешь эту историю на скрижали». - «Под вашу диктовку, надеюсь?» - «Разумеется. События нашей истории будут высечены в камне для грядущих веков. Подобно Иову, ты должен обзавестись стальным пером, дабы запечатлеть нетленные деяния! Можешь начинать прямо сейчас».

12

Августа 25-го, 1661. За последнюю неделю наша колония подверглась губительному нашествию зловредных гусениц: деревья после них оголялись и безнадежно чахли, а урожай погибал на корню до последней былинки. Мне говорили, что тележные колеса на ходу, раздавливая великие множества этих гадин, окрашивались в зеленый цвет. Я воздержался от проведения библейских параллелей перед здешними добропорядочными жителями, ибо не допускаю и мысли, что мы навлекли на себя кару за какое-либо нечестивое или преступное деяние. Разве я не предпринял благое начинание - привить дикарям слово Божие? Нет, гусеницы - это всего лишь каприз природы.

Августа 29-го, 1661.

Паренек, недавно прибывший из Лайма, некто Дэниел Пеггинтон, вчера вечером сломя голову примчался к страже в едва ли вменяемом состоянии. Донельзя взвинченный, он поведал о том, как, вынырнув на поверхность, не то водяной, не то тритон ухватился за борт его лодчонки. Он отрубил чудищу руку, которая, по его словам, ничем не отличалась от человеческой. Затем, охваченный страхом, швырнул ее обратно в воду, куда погрузился и сам тритон, исчезнувший в облаке выпущенной им пурпурной крови. Должно быть, климат этой земли странным образом воздействует на людские умы. Возможно, что нечистые традиции и ритуалы дикарей, усугубленные жарким солнцем, способны дурно повлиять на разум наших поселенцев. Я обязан поспешить со своей боговдохновенной задачей, прежде чем все мы поддадимся заразе.

Сентября 1-го, 1661. Наставлял индейцев, что подлинное наименование нашей братии - Сугубо Избранные Обособленны, но они мямлили эти слова отвратительней некуда; пришлось взмолиться, чтобы они замолкли. И как в будущем я сумею преподать им латинский и древнееврейский?

Сентября 7-го, 1661. Снова подул северо-западный ветер и поразил многих, равно туземцев и англичан, прискорбным недугом, известным как спинная чума. Это чисто американская болезнь: в Лондоне с подобной я не встречался и потому решил числить ее в ряду прочих местных неизлечимых заболеваний, как-то: черная оспа, сыпной тиф, резь в кишках, водянка и ишиас. Однако кое-какие из наших английских болезней 6 П. Акройд здесь отсутствуют: среди них - корь, бледная немочь, мигрень, каменная болезнь и чахотка. Сам я пользуюсь неизменным здоровьем. У меня сильная конституция, которая, надеюсь, наложит свой отпечаток на нашу постоянно растущую колонию христианских душ.