Мильтон в Америке

- Ну да, знаю. Пахло от мистера Мильтона тоже приятно. Одновременно миндальным молоком и изюмом. «На, - сказал он. - Лови и ешь». Он отрезал кусок сыра и кинул точнехонько мне в руки. Я схватил кусок и заглотнул что твой удав, и тогда он кинул мне еще один. «Простите, сэр, я, конечно, могу ловить куски, но все же я не медведь из Парижских садов». В ответ он рассмеялся, и это снова меня подкупило. «Расскажи мне подробней о своей сестре. Она родилась незрячей?» - «Нет-нет. Малышкой она видела не хуже других, но потом на нее брызнули кипящим жиром со сковородки. Говорили, будто ее глазные яблоки прямо-таки испеклись». - «Бедная девочка». - «Лет ей было всего ничего, и потому она не сдалась». - «Верно. - Мой сосед помолчал, и я уже собирался заикнуться про обещанный кусок, но тут он продолжил: - Я слеп вот уже восемь лет». - «Печально это слышать, сэр. Кипящий жир, стрела или что-то еще?» - «Да. Стрела

Господня. - Он прислонился к борту повозки и принялся беспокойно шарить по соломе вокруг себя. - Великому евангелисту велено было съесть Книгу Откровения, дабы обрести дар пророчества, но она была горька в устах его».

Я не понял ни слова, но, как говорится, лучше языками чесать, чем ветры пускать. «О книгах, сэр, мне известно все. Я частенько читал сестре вслух». - «Ты умеешь читать?» - «А как же! Я обучился грамоте быстрей любого мальчишки из Смитфилда». - «А писать?» - «Почерк у меня на загляденье. Я был учеником нотариуса в Леден- холле». - «Мой отец был нотариусом».

Я, должно быть, кашлянул или что-то промямлил, и он повернул голову ко мне: «Судя по твоему голосу, доучиться ты не успел». - «То есть, по- вашему, я еще слишком молод?» - «Моложе некуда. Однако ученикам не дозволяется покидать наставника и уносить с собой его тайны. В подобном случае юноша неминуемо предстанет перед отцами города. - Он, казалось, не сводил с меня глаз. - Поэтому ты и решил укатить из Лондона?» - «Что ж, сэр, если коротко…» - «Нет. Ни слова. Придвинься ко мне поближе. - Я перебрался на его сторону и он тотчас же взялся ощупывать мое лицо. - Курносый нос. Большой рот. Обыкновенный парнишка из Смитфилда». - «Самое лучшее у меня - уши, сэр. Они хлопают на ветру». - «Но лицо у тебя честное. Такое лицо - подарок свыше. Как же нам тебя назвать? - Он по-прежне- му мял и ощупывал мне голову, словно горшечник, и я решил про себя: новое изделие должно носить новое имя. Он коснулся моей макушки. - А это что? Торчит врозь, будто гусиные перья». - «Вообще-то это волосы, сэр. Но один вихор вечно стоит дыбом, сколько его ни приглаживай». - «Гусперо». - «Это еще что?» - «Твое имя. На макушке у тебя перья, и с писчими перьями ты в ладах. Ты ведь признался, что умеешь писать, не так ли?» - «Мне что перо, что меч, сэр». - «А я вот что тебе скажу, Гусперо. Пустить кровь из жил кончиком пера даже проще, чем острием меча. Тебе известно, кто я такой?» - «Нет, сэр. Неизвестно». Я был так доволен своим новым именем, что не успел об этом задуматься. «Меня зовут Джон Мильтон». - «Вы тоже нотариус, как ваш отец? На Саф- фрон-Хилл жила Сара Мильтон, она вываривала шкуры на деготь. - Глаза моего собеседника округлились. - Но она слишком уж низкого происхождения, чтобы иметь к вам касательство. Жуткая стерва». - «Так ты меня и в самом деле не знаешь?» - «Именно так, сэр, не стану прикидываться. Вы знакомы мне не больше, чем старик из Антверпена, который сглодал собственные ноги. Слышали об этой истории?» - «Так не почтите ли меня теперь приветствием? - Мистер Мильтон улыбался. - Вашу руку, Гусперо!» - «Вот она, сэр. В вашем полном распоряжении».

- Ты заметила, Кейт, какие нежные у мистера Мильтона руки? Наверняка заметила. Но мою он пожал довольно крепко. «Сыр у меня кончился. Мы догрызли его до самой корки. Чему ты смеешься, Гусперо?» - «Я подумал, что знакомство у нас вышло занятное. Под покрышкой этой старой колымаги». Мне незачем было добавлять: «С чего бы это слепцу, притом джентльмену, спешно покидать Лондон этаким вот манером?» Он и без того прочитал мои мысли. «История, которую я мог бы поведать тебе, Гусперо, плачевней любой повести о странствующих рыцарях…»

Знаешь, Кейт, смотрю я в огонь и вижу все это перед собой заново. Всмотрись в пылающие поленья и разглядишь все сама. Услышь нашу беседу в потрескивании дров. Темнота внутри повозки, скрип колес, слепые глаза мистера Мильтона и медленное продвижение. И вдруг - бац! - ни с того ни с сего ужаснейший толчок!

- Гус, ты меня пугаешь!