Милые кости

В дверь ванной постучали, только где-то внизу, почти у порога.

– Мамуля!

Торопливо дожевывая печенье, она спрятала пакет в аптечку.

– Мамуля! – сонным голосом повторил Бакли.

– Маму-у-у-ля!

Она терпеть не могла, когда ее так называли.

Стоило ей открыть дверь, как Бакли обвил ручонками ее колени.

Отец поспешил на шум и столкнулся с мамой в кухне. Чтобы отвлечься, они вдвоем захлопотали вокруг Бакли.

– А где Сюзи? – спросил Бакли, когда папа делал бутерброды. Для себя, для мамы и для четырехлетнего сына.

– Игрушки не забыл сложить? – ушел в сторону отец, не понимая, почему надо избегать этой темы в разговоре с единственным человеком, который задает вопросы напрямую.

– Что такое с мамулей? – спросил Бакли.

Мама тупо смотрела в пустую кухонную раковину.

– Давай-ка съездим на этой неделе в зоопарк, – предложил отец, ненавидя себя. За увертки, за подкуп – за обман. Но как объяснить ребенку, что его старшая сестра лежит неизвестно где, разрезанная на части?

Слово «зоопарк» и все, что с ним связано (для моего братишки это значило: «Ура! Обезьяны!»), возымело действие, и Бакли опять ступил на зыбкую дорожку забвения длиной в один день. Темные стороны жизни пока обходили стороной его маленькую фигурку. Он знал, что я сейчас далеко; а кто далеко, тот скоро вернется.

Добросовестно обходя наш квартал, Лен Фэнермен не обнаружил ничего подозрительного в доме Джорджа Гарви. В настоящее время мистер Гарви жил один, но как было сказано, первоначально планировал перебраться сюда с женой. Она умерла незадолго до переезда. Он зарабатывал на жизнь изготовлением архитектурных макетов, которые сдавал в специализированные магазины. Это ни для кого не было секретом. Нельзя сказать, что соседи набивались к нему в друзья, но относились к нему сочувственно. В каждой избушке свои погремушки. Лен Фэнермен знал это, как никто другой. Но, похоже, у Джорджа Гарви погремушки были особенные.

Нет, говорил Гарви, он мало знаком с семейством Сэлмонов. Детей их видел. Сразу заметно, в какой семье есть дети, а в какой нет, продолжал он, слегка понурившись и свесив голову на левый бок. «Во дворе игрушки разбросаны. Дома выглядят более живыми, что ли», – говорил он дрогнувшим голосом.

– Как я понимаю, на днях вы беседовали с мистером Сэлмоном, – сказал ему Лен Фэнермен, вторично явившись в темно-зеленый дом.

– Да, верно, а что случилось? – спросил мистер Гарви. Он прищурился, глядя на детектива, и тут же осекся. – Схожу за очками, – сказал он. – У меня сейчас кропотливая работа, из эпохи Наполеона Третьего.

– Наполеона Третьего? – переспросил Лен.

– Рождественские заказы сдал, теперь экспериментирую для души, – объяснил мистер Гарви.

Лен проследовал за ним в дом и увидел придвинутый к стене обеденный стол. На нем десятками рядов были разложены какие-то мелкие предметы, напоминающие миниатюрные панели для отделки стен.

«И вправду, не от мира сего, – отметил про себя Фэнермен, – но это еще не повод обвинять его в убийстве».

Надев очки, мистер Гарви сразу оживился.

– Действительно, мистер Сэлмон вышел пройтись и помог мне соорудить брачный шатер.

– Соорудить брачный шатер?

– Каждый год это делаю, – подтвердил мистер Гарви. – В память о Лии. Так звали мою жену; она скончалась.

Лену показалось, что он сует нос в личную жизнь этого человека и его сокровенные ритуалы.

– Понимаю, понимаю, – кивнул он.

– Кошмарная история приключилась с этой девочкой, – сказал мистер Гарви. – Я пытался выразить мистеру Сэлмону свои соболезнования. Впрочем, по опыту знаю: скорбящий человек мало что воспринимает.

– Значит, вы сооружаете такой шатер каждый год? – спросил Лен Фэнермен.

Об этом, по крайней мере, можно будет расспросить соседей.

– Раньше ставил его внутри дома, а нынче решил вынести на свет. Мы ведь поженились зимой. Кто ж мог знать, что будет столько снега.

– Где именно внутри дома?

– В подвале. Если хотите, могу показать. У меня и вещи покойной жены там хранятся.

Но Лен отказался.

– Я и без того отнял у вас время, – сказал он. – Просто решил вторично обойти квартал.

– Кстати, как продвигается расследование? – спросил мистер Гарви. – Что-нибудь нашли?

Лен не выносил подобных вопросов, хотя признавал, что люди имеют на них право, коль скоро и сам он вторгается в их личную жизнь.

– Я так считаю: улики ждут своего часа, – сказал он. – Когда захотят, тогда и обнаружатся. – Этот загадочный, поистине конфуцианский ответ в большинстве случаев производил неотразимое впечатление на обывателей.

– А сына Эллисов допросили? – спросил мистер Гарви.

– Мы беседовали с этой семьей.

– Говорят, он форменный живодер.

– Мальчишка, похоже, не подарок, я согласен, – сказал Лен, – но в тот день он подрабатывал в торговом центре.

– И свидетели есть?

– А как же.

– Больше ничего в голову не приходит, – сказал мистер Гарви. – Ума не приложу, как вам помочь.

Лену показалось, это было сказано искренне.

– Да, мозги у него набекрень, – сказал по телефону Лен моему отцу, – но нам нечего ему предъявить.

– А что он сказал насчет шатра?

– Утверждает, что посвятил его Лии, покойной жене.