Милые кости

Мама стеснялась бабушки Линн, потому что та неизменно расхаживала по дому в мехах и еще как-то раз явилась накрашенной до неприличия на уличный праздник. Там она измучила маму вопросами: кто да что, к кому из соседок она вхожа в дом, чем занимаются их мужья, у кого какая машина. Не успокоилась, пока не расставила всех по ранжиру. Теперь я понимаю: она хотела лучше понять свою родную дочь – просто выбрала такой способ. Кружение вокруг да около, скучный танец в одиночку.

– Джеки-и-и, – пропела бабушка, выходя из машины навстречу моим родителям, стоявшим на крыльце, – налей-ка нам чего-нибудь крепенького! – Тут ей на глаза попалась Линдси, которая юркнула к себе наверх, чтобы хоть на несколько минут оттянуть родственную встречу. – Эта пигалица от меня нос воротит! – На лице бабушки Линн застыла улыбка, открывающая неправдоподобно белые зубы.

– Что ты, мама, – произнесла моя мама, и мне захотелось окунуться в эти печальные глаза-океаны. – Линдси просто решила привести себя в порядок.

– В этом доме такое невозможно! – объявила бабушка Линн.

– Линн, – вступился папа, – в этом доме теперь все не так, как прежде. Мы ждем от вас понимания, но если хотите выпить, у меня найдется, что вам предложить.

– Джек у нас, как всегда, чертовски хорош собой, – сказала бабушка.

Мама приняла у бабушки шубу. Холидея заперли в папиной мастерской, как только Бакли прокричал со своего наблюдательного поста у верхнего окна: «Едет!» Мой брат хвастался Нейту и всем прочим, что его бабушка ездит на самых больших машинах во всем мире.

– Чудесно выглядишь, мама, – сказала моя мама.

– Х-м-м-м-м. – Воспользовавшись тем, что отец отошел, бабушка спросила: – Как он?

– Мы все стараемся крепиться, но это нелегко.

– Он все еще талдычит, что убил тот сосед?

– Ну да, он так считает.

– Вас засудят, дождетесь, – сказала бабушка.

– Он же никому не говорил, только следователю.

Им было невдомек, что моя сестра сидит у них над головами – на верхней ступеньке лестницы.

– И правильно. Нет, все понятно, он хочет найти козла отпущения, но…

– Линн, бурбон или мартини? – спросил через открытую дверь отец.

– А ты что будешь?

– Вообще-то я сейчас не пью, – сказал папа.

– Ну, дело твое. А я выпью. Слава богу, хоть спиртное в доме не перевелось!

Без своего фантастического мехового манто бабушка была худа, как щепка. «Не разъедалась, – повторяла она, когда в мои одиннадцать лет учила меня уму-разуму. – Ты не разъедайся, голубушка, потом жир не согнать будет. Люди вслух скажут – пухленькая, а про себя подумают – толстуха». Они с мамой даже поссорились, когда решали, не пора ли давать мне таблетки для снижения веса – ее личной панацеи, как она их называла. «Я предлагаю твоей дочке свою личную панацею, а ты против?»

При моей жизни все бабушкины поступки были нелепыми. Но в тот день, когда она, став первой за долгое время гостьей, прикатила на арендованном лимузине и ворвалась к нам в дом, что-то разительно изменилось. Невзирая на весь показной шик, она несла с собой проблески света.

– Тебе самой будет не управиться, Абигайль, – сказала бабушка после обеда, впервые приготовленного мамой после моего исчезновения.

Мама удивилась. Она уже надела голубые резиновые перчатки, набрала в раковину воды с пеной и приготовилась мыть посуду. Линдси стояла на подхвате с кухонным полотенцем. Мама решила, что бабушка сейчас поручит Джеку сделать для нее коктейль.

– Спасибо, мама, что ты обо мне подумала.

– Не стоит благодарности, – ответила бабушка. – Сейчас принесу волшебный чемоданчик.

– А, да, волшебный чемоданчик, – оживилась Линдси, которая за обедом не проронила ни слова.

– Мама, умоляю! – запротестовала моя мама, когда бабушка Линн вернулась из прихожей.

– Ну-ка, ребята, живо убирайте со стола и усаживайте мать к свету. Надо привести ее в божеский вид.

– Это совершенно некстати, мама. У меня гора немытой посуды.

– Абигайль, – упрекнул папа.

– Нет, ни за что. Если она тебя подпоила, это еще не значит, что меня можно подвергать пыткам.

– Я ведь не пьян.

– Но уже улыбаешься.

– Под суд его за это, – изрекла бабушка Линн. – Бакли, хватай мать за руку и тащи сюда.

Моего брата не пришлось долго уговаривать. Его развеселило, что кто-то может командовать его мамой.

– Бабушка Линн, – робко позвала Линдси.

Бакли тащил маму к столу, где бабушка уже приготовила для нее стул.

– Что, детка?

– Научишь меня краситься?

– Боже праведный, силы небесные, конечно научу!

Усадив маму на стул, Бакли забрался к ней на колени:

– Мамочка, что с тобой?

– Да ты никак смеешься, Абби? – с улыбкой заметил отец.

Так оно и было. Она смеялась и плакала одновременно.

– Сюзи была чудесной девочкой, – сказала бабушка Линн. – Вся в тебя, солнышко мое. – И без всякого перехода: – Выше подбородок. Дай-ка подумать, как нам убрать эти мешки под глазами.

Бакли перебрался на кресло.

– Смотри, Линдси, вот это – щипчики для подкручивания ресниц, – объясняла бабушка. – Странно, что мама тебя ничему не научила.

– У Клариссы точно такие же, – сказала Линдси.