Милые пустяки

Ощущение почти физической боли пронзило ее, когда она всмотрелась в бледные черты его лица. Джон как-то весь осунулся, пожелтевшая кожа была туго натянута на его скулах, да и вообще он выглядел абсолютно изможденным, и в сердце Лиз против ее воли загорелась инстинктивная ненависть к другим врачам, клинике, пациентам, вообще ко всем, кто, по ее мнению, высасывал из него соки, требовал больше, чем можно требовать от обычного человека. Ему необходимо сбавить обороты. Так он замучает себя, попросту убьет. Она обязана убедить его в этом.

Лиз тихонько поставила приготовленный напиток на маленький столик рядом с тахтой, сняла с Джона тапочки, развязала галстук, расстегнула две верхние пуговицы на рубашке и, чуть подавшись вперед, стала осторожно массировать ему напряженные плечи.

— Так лучше? — прошептала она, мягко поглаживая его натянутые словно канаты мускулы. Теплота, исходившая от его тела, казалось, обжигала кончики ее пальцев, придавая ее собственной коже большую чувствительность и возрождая в ней новый вихрь эмоций.

— М-м-м, — уголки его рта обозначили слабую улыбку безмятежного удовольствия, — просто пребывание с тобой в одном помещении уже способно оказать реабилитирующее воздействие.

— Ну, вы и льстец, сэр. — Лиз погрозила ему пальцем. — Надеюсь, вы не пытаетесь вскружить мою неопытную голову? — Она почувствовала, как все его члены еще больше расслабляются от успокаивающих движений ее рук.

— Отнюдь. Я всего-навсего пытаюсь снять вашу юбку.

— Джон Лангдон!

— Но, ты, же сама спросила. Не хочешь, чтобы твое эстетическое чувство было оскорблено, не спрашивай! — Он неожиданно поднялся и, лишившись равновесия, она упала в его объятия. — Пункт номер один моего хитроумного плана совращения тебя. — Джон залихватски подкрутил воображаемые усы.

— Да?! А каковы остальные? Жажду о них узнать, — хихикнула Лиз, устраиваясь на нем поудобнее. Она уткнулась носом в его шею, рассеянно отметив легкую щетину на ней.

Джон сделал громче звук телевизора, дотянулся до стакана с виски и одним глотком отпил добрую половину его содержимого.

Лиз слегка нахмурилась, почувствовав, как жидкость проходит через его горло. Обычно он растягивал один стакан на весь вечер. Тут Лиз пришло в голову, что настал момент для новой попытки поговорить по душам.

— Как все прошло в клинике?

Она почувствовала, как его мышцы импульсивно сократились, и подумала, что он сейчас обязательно сменит тему. К ее облегчению, Джон этого не сделал.

— Кошмарно! — только и выдохнул он.

Лиз с некоторым даже ужасом заметила, как его сильные пальцы сжались в кулаки.

— Пятнадцатимесячная девочка с повреждениями черепной коробки, сломанной рукой и дико изодранным лицом. Чтобы привести ее в норму, потребуется ряд пластических операций, но пока хотя бы можно с уверенностью сказать, что глаз ее останется цел. — Он отпил еще один большой глоток виски.

— Как же случилось такое? — Лиз обвила руками его трос, словно желая взять на себя часть его напряжения.

— Девочка ехала в машине, на переднем сиденье, у матери на коленях. Отец, который был за рулем, резко затормозил, чтобы избежать аварии. Малышку со страшной силой швырнуло вперед. Она пробила головой ветровое стекло и порезалась осколками.

— Но ведь в штате Нью-Йорк есть закон, по которому все обязаны пристегиваться ремнями!

— Есть, разумеется, — голос Джона посуровел, — но отец пострадавшей сообщил мне, что они с женой «не верят» в технику безопасности. Родители девочки рассуждают так: чему быть, того не миновать, на все воля Божья. Воля Божья! — воскликнул он. — Можешь себе представить?! Поверь, меня еще никогда в жизни не охватывало такое безумное желание ударить человека. Просто невыносимо было выслушивать ханжеские причитания этого негодяя о божественном провидении, которое, видите ли, виновно в том, что он преступно подверг опасности жизнь собственного ребенка…

— Но с ней все будет в порядке, не правда ли?

— Да, можно надеяться, — вздохнул он. — Но, к сожалению, госпитализировать ее пришлось, вне всякого сомнения, надолго, а ее родителями, пока она будет у нас, пусть займется полиция. — Он сокрушенно покачал головой. — Фараоны в наше время, конечно, не способны ни на какие действенные меры, но, будем надеяться, хоть нагонят страху на этих так называемых родителей.

Лиз тихо и нежно чмокнула Джона в щеку и молча, прижалась к нему, как бы давая возможность немного остыть, прежде чем она снова откроет рот. Это было уже кое-что. Уже давно он не рассказывал ей подобного. Через несколько минут, когда все это чуть устоится в его голове, а сам он поуспокоится, она снова попробует завязать беседу, но на этот раз, чтобы отвлечь его от грустных мыслей о преступной беспечности родителей больной девочки. В данную же минуту, она была уверена, Джон больше нуждается в ласковом тепле ее тела.

5

Джон лежал, растянувшись на тахте, уже около четверти часа. Злоба и усталость, накопленные на работе, похоже, полностью, наконец, ушли, и Лиз решила, что пора делать следующий ход.

— Джон? — промурлыкала она, проводя указательным пальцем по линии его подбородка.