Милый яд

– Он представил мне другую версию. Келлан сказал, что Ханна была любопытной и занудной. Он всегда жаловался, что она пытается указывать ему, что делать, что носить, как себя вести.

Тейт скривил губы.

– Она чувствовала, как накаляется обстановка. Я начал терять терпение, поняв, что моя семья быстрого приготовления за целый год не дошла до готовности. Келлан не шел на контакт. Я был молод, у меня была новая работа, я тащил на себе крест – фамилию известного наркомана, и я воспитывал пятнадцатилетнего ребенка. Я был протухшим куском дерьма. И Келлан, и Ханна страдали. После того, как стало очевидно, что Келлан не собирается потеплеть к моей невесте, она сменила тактику.

– Военная школа, – я ущипнула себя за правую ногу, чтобы она не раскачивалась. Помню, как сильно ненавидела Ханну за то, что она предложила такое.

Челюсть Тейта дернулась.

– Он сказал тебе?

Я кивнула.

– Он был расстроен.

– Я не знал, что он знал. Она всегда поднимала этот вопрос, когда думала, что он не слышит. Это действовало мне на нервы. И хотя в то время мои отношения с Келланом были напряженными, я еще надеялся, что он одумается. Все поймет, когда вырастет. Когда Ханна начала настаивать на поступлении в военную школу, я с ней порвал.

Я посмотрела на свои колени.

– Он думал, что она бросила тебя, потому что ненавидела его. Жаль, что он не знал, как сильно ты о нем заботился. Он представил все совсем по-другому. Вот почему я подумала, что было бы неплохо ворваться в твой кабинет и хорошенько тебя унизить.

– Так вот что это было?

Улыбка в виде полумесяца украсила его губы. Я впервые увидела, как он по-настоящему улыбается, и на мгновение у меня перехватило дыхание. Он был так похож на озорного, очаровательного Келлана, и в то же время был совершенно другим человеком. Я хотела протянуть руку и прикоснуться к нему, но это было бы безумием.

– Я хотела, чтобы ты почувствовал себя неловко, – призналась я.

– Взаимно.

– Миссия выполнена, – я усмехнулась, вспомнив, как вызывающе он смотрел на меня, пока трахал Эллисон. – Извини, что помешала.

– Извини за… – он замолчал. Я знала, за что извинялся Тейт. За то, что смотрел мне в глаза, пока был в ней. – Как бы то ни было, я всегда ядовитый кусок дерьма, но в День святого Валентина мудак на уровень выше.

– Те дни тоже дались мне нелегко. Мир?

Я согнула пальцы, протянув ему мизинец. Тейт обхватил его своим. Мы смотрелись вместе довольно смешно, поскольку он был намного крупнее меня.

– Мир.

Тишина повисла между нами, образуя невидимую черту, которую, как я знала, нельзя пересекать. Теперь все говорили наши глаза. Что-то между нами произошло. Своего рода принятие. Я простила его за то, что он был придурком, а он простил меня за то, о чем даже не подозревал. Ужасные вещи.

За то, что не дала ему утешения, когда могла.

За то, что скрыла от него всю правду.

За то, что скармливала ему ложь, которую так хорошо научилась говорить самой себе.

– Он никогда не говорил тебе, что хочет это сделать, верно?

Тейт не спрашивал.

Он умолял

.

Он хотел верить, что все произошло неожиданно. Что никто из нас не мог этого предугадать. Что он не проигнорировал яркие предупреждения. Совесть подсказывала мне, что еще один удар по его разбитой душе ничего не изменит, но трусливая правда заключалась в том, что я не хотела, чтобы он меня возненавидел. Тейт – то единственное, что осталось от Келлана, и я не могла смириться с мыслью, что он снова будет меня презирать.

Я покачала головой, но не произнесла вслух слово «нет».

Ложь номер один.

– Думаю, он бы не стал, – Тейт потер подбородок. – Могу задать личный вопрос?

– Наверное, да.

– Вы были друзьями или между вами было нечто большее?

– Просто друзьями.

Ложь номер два.

Это я посчитала наполовину ложью. Между нами случился только один поцелуй, но я предпочту не говорить о нем Тейту. Подростковая любовь приносит самую большую боль. Она показывает силу, которой могут уничтожить вас другие. Я не хотела, чтобы Тейт посмотрел на меня и увидел другого человека, который ударил Келлана молотком в сердце. Тем не менее, слова осели пеплом у меня во рту. Я не была лгуньей.

Но стала ей сейчас.

– Спасибо, что уделила мне время, – он хлопнул по колену. – Я ценю это.

Может быть, от извинений Тейта, а может, от нежелания возвращаться домой и снова видеть лицо Лии, испещренное шрамами, которые оставил на нем момент моего безрассудства… Но внезапно мне очень захотелось провести еще несколько часов с этим мужчиной. Ровно до тех пор, пока я не удостоверюсь, что с ним все в порядке.

– Как насчет того, чтобы сходить в бар дальше по кварталу? – предложила я, ощутив прилив жара к щекам.

– Как насчет того, чтобы я вызвал тебе такси? – парировал он, сверкнув той редкой улыбкой Маркетти, которая сводила женщин с ума. – Думаю, тебе уже давно пора спать.

Придурок.

– Мне двадцать два.

Хорошо. Двадцать два мне исполнилось недавно.

– И все же, как минимум, на шесть лет меньше необходимого, чтобы нас видели вместе на публике.

– Мы сейчас на публике…