Милый яд

– Сэр? Сэр? – чувак за прилавком помахал передо мной рукой.

Я снова переключил на него внимание. Мои мысли были за миллион миль отсюда, дома, с Келланом. Я должен был отвезти его туда. Надо было спросить, кто она, чем они собирались заняться, чем она увлекается.

– Вы продаете морковные пирожные?

– Да, – он гордо выпятил грудь. – Мы единственные в этом районе, кто их продает.

Она специально приходила сюда за десертом.

– Ваш коктейль, сэр.

Я взял его, расплатился и неторопливо подошел к Чарли. Ее нога снова покачивалась. Всегда правая. Никогда левая. Я удивился, как, черт возьми, вообще это заметил. Ханна злилась каждый раз, когда я не замечал новую прическу, платье или украшение.

«Я могла бы вернуться без конечности, а тебе было бы все равно», – говорила она.

На что я отвечал: «Конечно, мне было бы не все равно. Особенно, если мне придется самому пришивать ее обратно».

Я сел рядом с Чарли, не спрашивая разрешения. Мы расстались на доброй ноте, но я пока не доверял ей. Что-то в этих шоколадных волосах, больших зеленых глазах, сексуальных очках для чтения и россыпи веснушек, которые мне хотелось соединить прямыми линиями, не кричало о платонической дружбе. И, по правде, я не хотел предполагать, что она разбила сердце моему брату и даже не потрудилась появиться у меня дома, чтобы за это извиниться.

Я с грохотом опустил смузи на белый стол.

– Ты мне солгала.

Чарли оторвала взгляд от книги, и ее щеки вспыхнули, когда она меня заметила. Я опустил глаза, чтобы посмотреть, что она читает, и понял, что это «Несовершенства» Терри Маркетти. Мое и без того кислое настроение еще больше ухудшилось.

У Чарли отвисла челюсть.

– Тейт, – хрипло прошептала она.

– Он самый, – я взял покрытую глазурью обертку из пищевой пленки от ее морковного пирога в качестве доказательства и прищурился. – Ты сказала, что Келлан был просто твоим другом. Но он встречался с тобой в День святого Валентина и приносил тебе торт.

Я видел, что такое обвинение стало для нее неожиданностью. Чарли дернулась назад, словно я дал ей пощечину, а ее покрасневшие щеки побледнели. Что бы ни случилось в тот День святого Валентина, она отчетливо это помнила.

И теперь я тоже кое-что вспомнил. Келлан так и не добрался домой той ночью. На следующее утро я нашел его лежащим в собственной блевотине недалеко от территории школы.

Я скомкал пластиковую обертку и подбросил ее в руке, как мячик.

– Время признаться во всем, Чарли.

– Здесь не в чем признаваться, – она раздраженно захлопнула книгу. – Мы всегда тусовались в День святого Валентина. Это был мой день рождения. Ничего особенного.

Я скептически приподнял бровь.

– Ты родилась в День святого Валентина?

Горькая улыбка прорезала ее лицо, как шрам.

– Ты впервые за все это время задал вопрос обо мне. Да, именно так.

С чего бы мне задавать ей личные вопросы? У меня не было к ней ни романтического, ни платонического интереса. Единственное, что нас связывало, – ее дружба с моим покойным братом.

Я внимательно на нее посмотрел.

– Ты не упомянула об этом.

– С чего бы это мне это делать? Как это связано с Келланом?

– Он покончил с собой в День святого Валентина.

– Его сердце не было разбито. Во всяком случае, в романтическом смысле, – она выглядела так, словно собиралась сказать что-то еще, но потом передумала.

Я надел свой невидимый плащ капитана Очевидности и рассказал ей то, что она уже знала.

– Он принес тебе морковный торт на твой день рождения.

– Да, – она поднялась и стала напряженно собирать свои вещи, запихивая их в сумку. – Как я уже сказала, это был мой день рождения.

– Ты трахалась с ним? – вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я смог его остановить. В коктейль-баре было тихо, только мы двое, и в стеклянной витрине я видел отражение парня, который нас обслуживал. Он подавился рогаликом, возмущенный моим бесцеремонным вопросом не меньше Чарли.

Чарли секунду пристально смотрела на меня. Вместо того, чтобы ответить мне словами, она подняла руку и повернула ее в мою сторону, чтобы залепить пощечину.

Я схватил ее за запястье за дюйм до того, как ее ладонь коснулась моей щеки. Что тут скажешь? Убийственные рефлексы. Профессия обязывала.

Я продолжал, склонив голову набок.

– На этот вопрос достаточно односложного ответа, Лотти.

Она вздрогнула, явно не в восторге от этого прозвища. Я не знал, почему назвал ее так, а не Чарли, но это вывело ее из равновесия.

– Откуда тебе известно это прозвище?

– Из ежегодника Келлана за восьмой класс.

Да, я проверил.

И да, я ненавижу себя за то, что признаю это.

– Не называй меня так. Так меня называет сестра, – она отдернула руку. Пламя в ее нефритовых глазах превратилось в пепел. Она снова возненавидела меня и оказалась в хорошей компании, потому что я тоже себя ненавидел. – И нет. Я же сказала тебе: мы не встречались.

– Трахаться и встречаться – это два разных занятия.

Я – живое доказательство.

Она приподняла бровь.

– Тебе интересны подробности моей сексуальной жизни до совершеннолетия?

Туше.

– Он не пришел домой в ту ночь.