Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла

Фридль вспыхнул и, пробормотав что-то невнятное, отвернулся. Что случилось? В том, что действительно что-то случилось, Вацурак не сомневался, может, Фридль опять сцепился с мальчишками? Его ученикам частенько попадало от сверстников — деревенских оболтусов и подмастерьев. «Ну, давай выкладывай, Фридолин, ну же». А не лучше ли оставить его в покое, завтра он сам все расскажет. Впрочем, не исключено, что вообще ничего не случилось, и своей навязчивостью я лишь выдаю себя, роняю свое достоинство. С подростками становится все труднее, они все меньше понимают, что такое участие и забота. Вздохнув, Вацурак прекратил расспросы.

— Там для тебя кусок торта. Поешь, да и спать. Завтра у нас дел по горло, — только и сказал он.

— Спасибо, хозяин, — едва слышно ответил Фридль.

Все-таки с мальчишкой что-то творится, еще днем он был так хорошо настроен. Впрочем, это может быть просто томление отрочества. Ведь оно никого не минует. Никого не щадит это скотство, так и лезет из всех пор вместе с первой бородкой.

Покуда он шел через мост, сквозь ледяной туман, клубящийся над Рехницем, он думал о Фреди. Как он был одарен, настоящая артистическая натура. Казалось, он выходец из старинного рода, из какой-то неведомой страны. Бандиты понимали это не хуже меня. Тщетно я просил его не ездить на троицу в лагерь гитлерюгенда. Он непременно хотел поехать, только бы быть, как все, только бы ничем не выделяться из массы. Будь проклята магия стадности! Они так измывались над ним, что он исчез, исчез навсегда. Никто никогда не видел его больше, он покинул даже меня. Эти три дня так опустошили его, что он не вернулся даже ко мне. Позже его труп выловили в самом низовье Рехница. Вот баба, потешались они, эти тупицы. Сперва даже они растерялись, но при первых же звуках фанфар, возвещающих очередной сбор, тут же забыли о нем.

Страшный мир: Фреди гибнет, а Лоис — самый мерзко-пакостный из всех учеников — становится в этом мире директором крупной фирмы. Есть от чего сойти с ума.

Когда увешанный атрибутами своего мастерства Вацурак ступил на площадь Ратуши, на его лице застыла страдальческая улыбка Гамлета.

Несколько минут спустя его охватила шумная духота зала, захлестнули волны парфюмерии, кинжалом ударил в глаза свет. Но он не смел закрыть их, нужно было перехватить один за другим взгляд каждого из знатных мужей города, нужно было отвесить каждому поклон, скорее, скорее, торжества начались. Уже отзвучал сыгранный духовым оркестром туш, и Виндишрайтер, в традиционном костюме, с орденской ленточкой в петлице, возвысил свой натренированный голос, дабы приветствовать сограждан; его левый фланг прикрывал Краневиттер, правый, разумеется, Лоис. Позади толпились представители обеих фракций: стояли, будто школьники, — руки на животе, а то и на ягодицах. Что ж, все идет, как положено. Лоис смотрел в зал, разглядывал ложу за ложей, скользнул взглядом и по Вацураку, да так недовольно, нетерпеливо. Сейчас, сейчас, Лоис, магний уже вспыхнул, смотри.

Между делом Раймунд Вацурак отвечал на поклоны, на негромкие приветствия, в зале царила атмосфера веселья и дружелюбия. Как же, открывается зимний сезон. Вацурак расточал улыбки и щелкал, щелкал. Перед ним с готовностью расступались, освобождали ему место, оправляли галстуки, прически, вытягивали шеи, стараясь попасть в кадр, — словом, демонстрировали то великое единство, о котором сию минуту, сменив награжденного овацией «отца провинции», говорил Краневиттер. Разумеется, немногословно, как оно и положено по ранжиру.

Но вот вооружились микрофонами парни из гимнастического ферейна, чтобы, согласно традиции, руководить весельем, тузы города потянулись к ложам, кто помельче — к столам; торжественно продефилировав, закружились в вальсе молодые бюргерские сынки — «птенцы Австрии».

Под самым потолком тихо покачивались пышные бумажные гирлянды среди еловых лап, покачивались медали на коричневых мундирах пожарных, Лоис тоже нацепил все свои воинские регалии. Вацурак наливался яростью, но продолжал щелкать, именно этого от него тут и ждали.