Мини-модель

Зрители бешено аплодировали, а прожекторы, метнувшись в зал, высвечивали поднявшуюся Натку – умопомрачительно красивую в облегающем шелковом платье и превосходных туфлях. Натуральная кожа, удобный каблук и универсальный бежевый цвет… Всего-то шесть тысяч девятьсот девяносто рублей…

На лице спящей Натки сияла улыбка.

Звонок будильника она не услышала и опоздала бы на работу, если бы ее не растолкал Сенька. Сын не забыл, что ему был обещан разговор на тему светлого артистического будущего, и поднял мирно похрапывающую маменьку скрипучим воем игрушечной трубы и криком:

– Рота, подъем!

Обычно так же – только без трубы – будил самого Сеньку старлей Таганцев. Не каждое утро, слава богу – Натке не понравилось бы постоянно пробуждаться в казарме, – но в те выходные, когда мужчины отправлялись на рыбалку. Без Натки. Она решительно не понимала, какое удовольствие заключается в том, чтобы мерзнуть, мокнуть и кормить противными червяками рыбу, а собой прекрасной – комаров.

– Труба зовет, откинут полог! – Неугомонный Сенька, вечно полный энергии, как рекламный кролик Энерджайзер, сдернул с мамочки одеяло и ускакал с ним прочь.

– И где-то слышен сабель звон, – машинально договорила Натка фразу из песни, стянула с тумбочки телефон, глянула на дисплей, ужаснулась и вскочила с кровати.

Сабли, не сабли, а стальные очи начальника РИЦ Андрона Мохова сверкнут опасно и грозно. Голову Натке Дрон, конечно, не снесет, но урезать зарплату за очередное опоздание вполне может.

– Завтрак, соня! – покричал с кухни Сенька.

– Я не Соня, я Ната! – Она промчалась в ванную, мимоходом заглянув на кухню – там звенели не сабли, а нож и вилка. Сенька поразительно аристократично завтракал сырыми сосисками. – Чаю налей мне!

С учетом жуткого дефицита времени из ванной она выскочила полуфабрикатной – с влажными волосами и лицом без косметики.

Не беда, простенький макияжик можно сделать и по дороге в метро, а волосы прекрасно досохнут под капюшоном, получатся модные небрежные волны.

Сенька, золотой ребенок, был уже сыт, одет и готов к выходу.

– Запрягайтесь, хлопцы-кони! – бросила ему Натка и, пока хлопец и конь в одном лице пристраивал на спину школьный ранец, успела влить в себя чай и сунуть за щеку конфету.

Сойдет за завтрак.

Лифт был занят, и они не стали его ждать. Сбежали по ступенькам с топотом, как те кони, и понеслись по направлению к школе.

– Ты… обещала… подумать… – на бегу заговорил Сенька.

Натка усмехнулась: вот это настойчивость! Вот это умение продавливать нужные решения! Может, лучше все-таки по политической части парня двинуть? Президент Российской Федерации Арсений Кузнецов – а? Звучит же?

– Я подумала…

– И?

– И решила…

– Что?

Они переговаривались на бегу, держась за руки и глядя на приближающуюся цель – калитку в школьном заборе. Ветер бил в лицо, лужи хлюпали под ногами. Путь в светлое будущее, как всегда, был нелегок.

– Я найду, где учат юных артистов! – Натка остановилась у калитки, развернула сына к себе, поправила на нем перекрутившийся шарф.

– Кузнецовы, сколько ждать? – донеслось со двора, где принимала приведенных родителями второклашек учительница.

– Одну секунду! – хором ответили Кузнецовы.

– Не обманешь? – прищурился Сенька. – Ты мне новый велик обещала – взяла подержанный на «Авито». И смартфон не купила, а отдала старый Сашкин. Как тебе верить после этого?

– Клянусь своей треуголкой! – Натка хлопнула себя по вздыбленному капюшону.

Ой, что там за прическа получится…

Сенька засмеялся – про треуголку ему понравилось.

– Кузнецовы!

– Иду! Мам, пока! – Сенька нырнул в калитку.

– Хорошего дня! – Натка помахала сыну рукой, спохватилась, что не надела перчатки, и порысила к метро, на ходу проверяя карманы.

Так, мобильник взяла, ключи с собой, перчатки – вот они…

Здравствуй, новый трудовой день!

Вблизи метро ручейки из таких же, как Натка, простых честных тружеников, спешащих к станции, сливались, образуя поток с отчетливым течением. Двигаясь в русле, Натка краем глаза заметила обширное яркое пятно и повернула голову.

На большом рекламном щите только что заменили картинку. Парни в рабочей одежде – свитера, плотные комбинезоны, вязаные шапочки, перчатки в пупырышках – возились у толстой металлической ноги конструкции, складывая лестницу и собирая обрывки прежнего изображения. С оборванного просторного лоскута на прохожих пугающе скалилась неведомо чья улыбка.

– Чеширский Кот живее всех живых, – вслух подумала Натка и посмотрела на новую рекламу.

Там были изображены дети – девочка и мальчик. Оба до невозможности чистенькие, гладенькие, миленькие и хорошенькие, какими настоящие дети никогда не бывают, потому что не родился еще на свет тот парикмахер, который смог бы сделать идеальную прическу, способную пережить полет с крутой горки с торможением в живот случайного прохожего, прыжки на батуте или яростное карусельное кружение, доводящее до тошноты профессиональных космонавтов. Да и дети, способные от всего этого отказаться, еще не родились.