Минимальные потери

Неожиданно под внимательным и, казалось бы, вполне дружелюбным взглядом Джафара ему стало чертовски неуютно. Он глотнул виски и не почувствовал вкуса. Нервы, чтоб им. Все будет нормально, Аркаша, не дрейфь. Еще не такие дела проворачивали. Нет, сказал он себе, такие не проворачивали. Слишком много риска. Но и денег… После этого можно уже не работать до самого конца долгой и счастливой жизни. И детям еще останется. Может, даже и внукам. Главное, не забыть завести тех и других.

Он погасил сигару в пепельнице и поднял глаза на Джафара. Бледно-серое встретилось с темно-карим.

– Так я пойду?

– Иди. И помни, что жду не только я.

– Да, конечно. Можете не волноваться, все будет в лучшем виде.

– Я? – удивился Джафар. – Я никогда не волнуюсь. Волноваться должен ты.

– До свидания.

– Будь здоров.

Он вышел на улицу, остановился, глянул на автоматический измеритель пульса и давления, встроенный в наручные часы. Сто двадцать в минуту. Повышенное. Кто бы сомневался! Нет, пора завязывать с этой работой. Если, конечно, он и впрямь собирается прожить долгую и счастливую жизнь. Ладно, уже решил. Еще один раз – и все.

В среду я специально отпросился с работы пораньше, чтобы поддержать Катерину, если что. И оказалось, не зря. Вовку по такому случаю оставили с бабушкой, которая, слава богу, чувствовала себя неплохо и согласилась посидеть с внуком. Высокий, гладко выбритый врач с благородной сединой в темных волосах и выражением глубокого сочувствия на лице сообщил нам, что все подозрения, увы, подтвердились. У Вовки прогерия в начальной стадии. Это лечится, да. Но не за счет нашей страховки. Сколько? Он думает, что в тридцать пять тысяч энерго можно будет уложиться. Это если лечить здесь, в специализированной российской клинике рядом с домом. За рубежом, скорее всего, будет дороже. Не считая дорожных и гостиничных расходов. Да, решение следует принимать быстро. Недель и месяцев в запасе нет. Иначе процесс станет необратимым.

Когда мы вышли из клиники, Катя не плакала, держалась. Но у нее было такое лицо… Лучше бы плакала.

– Кать, – я обнял жену за плечи, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно уверенней, – не вздумай отчаиваться. Мы будем лечить сына.

– А деньги? Тридцать пять тысяч. Это просто немыслимо, Слав. Где их взять? Я не представляю.

– Тебе ничего не надо представлять. Деньги я достану, обещаю. И достану быстро. Сегодня же позвоню одному человечку… Мы победим, можешь даже не сомневаться. Мы обязательно всех победим.

Я крепче прижал к себе жену и заглянул в любимые глаза, в которых светились надежда и испуг. Испуг и надежда.

Со Светланой мы встретились вечером в городском парке. Я не опоздал, но, когда подходил к назначенному месту, увидел, что мой наводчик уже сидит на скамейке, крошит хлеб и кормит голубей.

– Идиллическая картина.

– Люблю животных, – улыбнулась она. – И птиц. Могу наблюдать за ними часами. Привет.

– Привет. Говорить здесь будем или пойдем в какое-нибудь кафе?

Она огляделась. Народу в парке было немного, скамейки рядом пустовали.

– Можно и здесь.

– Тогда я слушаю. Рассказывай.

И она рассказала. По словам Светы, пару недель назад на нее вышел человек по имени Аркадий и предложил встретиться, чтобы обсудить некий деловой вопрос. Он намекнул, что дело касается возможности очень хорошо заработать при помощи танковых боев, и Светлана согласилась.

– Я думала, он предложит поучаствовать в черном тотализаторе. Слышал, наверное?

Я молча кивнул.

– И удивилась, – продолжила она, – почему он обратился ко мне, более чем рядовому игроку. Но выяснилось, что дело в другом. Это не черный тотализатор. Он предлагает поучаствовать в настоящем бою.

– В каком смысле? – спросил я. – У нас и так бои настоящие.

– Ты не понял, – покачала головой мой наводчик. – Я тоже сначала не поняла. Настоящий бой – это совсем настоящий бой. По всем параметрам. Не в аватарах, а… как бы это сказать… в собственных телах. И на танках – полных копиях времен Второй мировой. Сделанных по тем же технологиям и из тех же материалов. И с тем же оружием и боеприпасами.

Я присвистнул.

– Ты хочешь сказать, что они собираются устроить нечто вроде гладиаторских боев, только на самых настоящих танках Второй мировой?

– Да. Команды и экипажи будут составлены из тех, кто сражается на Полигонах. При самом неудачном раскладе, танкист получает сорок тысяч энерго. При удачном – сто тысяч или даже больше. Все, как там у нас. Плюс страховка на случай гибели и отдельная на восстановление после ранения.

– Аванс?

– Да. Двадцать процентов.

– Я хочу половину.

– Я тоже. Но они дают только двадцать процентов от минимума. Это восемь тысяч. Наличными.

Восемь тысяч. Вполне хватит, чтобы начать лечение. А потом… Как говорил Наполеон, ввяжемся в бой, а там посмотрим. Или не говорил. Но мысль правильная.

– А почему этот Аркадий обратился к тебе, интересно?

– Хрен его знает, – сказала Светлана. – Но понимаешь… Мне кажется, он специально искал тех игроков, кому позарез нужны бабки. Таких, как я. Вот и нашел.