Минимальные потери

Да, масса вопросов и противоречий пока не решены и находятся на стадии обсуждения и активной проработки. Но уже сейчас ясно: перед лицом новой опасности, которая грозит всем – мы имеем в виду неведомых пожирателей звезд, – Земле и Марсу следует принять в свою семью тех, кто когда-то волею обстоятельств их покинул.

Человечество, некогда зародившееся в Солнечной системе, а затем разделившееся, вновь становится единым. Или хотя бы пытается это сделать. Советом СКН уже принято решение о строительстве новых кораблей, оснащенных гиперпространственным двигателем. Правительство Российской империи присвоило представителям Новой Германии и потомкам жителей Марса временный статус беженцев и рассматривает возможность выделения им соответствующих территорий для обустройства на бескрайних просторах Сибири. Напоминаем, что Российская империя, в силу своих географических размеров, пожалуй, единственная страна на Земле, которая может это сделать относительно безболезненно. «В свое время, в годину бедствий и катастроф, мы протянули руку помощи японскому народу, – заявил по этому поводу премьер-министр Российской империи Юлий Орлов. – Протянем и тем, кто нуждается в ней сейчас. Места и сердечности у русского народа для этого хватит. А все остальные, уверен, нам помогут. Вместе легче и дом строить, и недруга бить».

Также в ближайшее время корабли Новой Германии отправятся в систему Тау Кита за первой партией беженцев. В составы экипажей включены земные специалисты. Их задача – контроль за операцией, уже получившей название «Великое возвращение», получение опыта межзвездного пилотирования и налаживание сотрудничества в военно-технических, научных и культурных областях. К слову о культуре…»

Я выключил «Вестник СКН» и посмотрел на часы. Эрика не опаздывала, это я пришел загодя. Волновался, не смог усидеть в номере. Мы не виделись целых три недели, которые растянулись для меня в целую вечность. Ничего, теперь долго не расстанемся. Не зря же я приложил столько усилий, чтобы попасть в число этих, включенных в экипажи немецких кораблей, земных специалистов, призванных осуществлять контроль, набираться опыта межзвездных полетов и налаживать военно-техническое и прочее сотрудничество. Наладим обязательно. Начало было положено еще на Марсе, и лично мне оно пришлось по душе. Еще как пришлось. Не отодрать теперь, только с кровью.

Кофе остыл. Я отставил чашку, бросил взгляд в окно. Иркутск заметало. В свете уличных фонарей снег казался волшебной сплошной пеленой, которая все ложится и ложится на землю, словно желая надежно укутать ее от подступающих серьезных холодов. Все правильно, пусть укутывает. Зима еще долго не кончится.

Я как раз раздумывал, не заказать ли еще чашку кофе, когда дверь в ресторан отворилась и вошла Эрика. Румяная с морозца, в умопомрачительном облегающем платье, глаза сияют темно-голубым озерным светом. Увидела меня, приветственно махнула рукой, улыбнулась и, покачивая бедрами, пошла к столику.

Я машинально поднялся и одернул китель, на котором переливался бриллиантовыми огнями недавно полученный орден «Звезда Земли» и поблескивали золотым шитьем капитанские погоны.

Все мысли разом вылетели из головы, словно воробьи с лужайки, вспугнутые внезапно появившимся котом.

В горле пересохло.

Ладони стали влажными, и я незаметно вытер их о форменные брюки. Черт возьми, кто-нибудь напомните мне, как будет по-немецки «Я тебя люблю»?!

Бой на вылет

^{Рассказ}

– Слава, нам нужно поговорить.

Вот черт. Ненавижу, когда моя Катька произносит эти слова. Поскольку обычно они означают, что на твою голову сейчас вывалят проблему и заставят ее решать. Лучше немедленно. Особенно ненавижу, когда моя любимая жена произносит эти слова утром в субботу.

Утро субботы как раз и было. И не просто субботы, а субботы игровой. И не просто игровой, а субботы Больших Бонусов и Скидок. Потому что сегодня, двенадцатого июля, все, влюбленные в танки полигонщики, отмечали годовщину знаменитого сражения под Прохоровкой. Что означало серьезные преференции тем, кто будет участвовать в боях с семи утра дня сегодняшнего и до ноля часов дня завтрашнего.

Впрочем, Катьке позволительно было этого и не знать. Хотя мне кажется, что я ей рассказывал. То ли вчера, то ли позавчера. Или на неделе. А может, и не рассказывал, не помню. Как бы то ни было, я вздохнул, отодвинул пустую кофейную чашку и сказал:

– Конечно, любимая, давай поговорим. О чем?

Она присела рядом, и я тут же уловил идущий от нее запах. Не знаю, с чем его сравнить, но Катька всегда так пахнет по утрам. Тепло и сладко. Хочется тут же ее обнять, прижать к груди и поцеловать в макушку. Люблю я свою жену, вот что. Поэтому, наверное, и запах хороший. Не любил бы, по-другому бы пахла.

– Мы вчера были у детского врача, в поликлинике. Ты поздно вернулся, устал, не хотела говорить. Решила, лучше утром.

Так. Что еще… Спокойно, Славик. Главное, спокойно.

– Что-то с Вовкой?

Вовка – это наш сын. Ему пять лет, он давным-давно умеет читать, страшно любознателен и похож глазами на маму, а лбом, носом и повадками на меня.