Минус двадцать градусов по Кельвину

Хотя, прикинул я, если сверхионный лед использовать как снаряд, может получиться интересно. Собственно, пару часов создавал и моделировал (правда, не тестил) пистоль для снаряда из чёрного льда. Долго, эфирозатратно, но ежели с кроликом столкнусь — единственный шанс выходит. Кролик Нацу идеально подходит, причем, невзирая на кроличье лопотание о «абсолютном управлении», Нацу сожрет, он такой. Нацу даже мой метастабильный, «живой лёд» жрет (дал ему разочек для теста). В результате вердикт: «Холодно, но вкусно, дай ещё!»

Да и для «прокачки драконоубийцы» ему полезно будет. Но выйдет как выйдет, а постоянную бдительность никто не отменял.

Ну и в экспериментах дождался Люську — девчонка вышла, явно ища меня, с баночкой бальзама. Покраснела, замялась, впрочем, разглядывала мою персону без «ладоней, ни хрена не закрывающих» и выдала:

— Грей, а ты не мог бы одеться?

— Нет, — честно ответил я. — За бальзам спасибо, можешь оставить. А одеваться в прудике, у себя дома, я не буду! — веско провозгласил я. — И так ради тебя эту фигню одеваю, а тут — я тебя предупреждал, мне в одежде некомфортно и вообще. Не оденусь, короче, если тебя так смущает — можешь за завтраком подождать, я скоро присоединюсь.

— Я намажу, раз уж обещала, — выдала Люська.

И намазала, я даже к берегу подплыл. А главное, сама же на всякие мои места интересные пырилась, дышала тяжело, но вот «оденься» ей, видишь ли. Бардак какой, думал я, уже одевшись и идя к завтраку. А слегка перекусив, решил запланированную беседу начать, хотя так и не понял, с чего лучше. Но потом плюнул и решил говорить как есть.

— Люси, между нами возник конфликт, что мне не нравится, а также непонимание, что нравится еще меньше. Поэтому я бы хотел, для начала, более полно и откровенно обозначить свою позицию к тебе, с учетом сложившихся реалий. Ну и к тебе будет пара вопросов, не без этого, — начал я.

— Да, наверное, так будет верно, — подумав, сказала Люська. — А то у нас как — то по — дурацки, даже на свидание ни разу не сходили, — выдала она.

— Вот про это недопонимание я и говорил, например. Люси, в первые дни нашего знакомства, я, что сделал, судя по результатам, зря, сказал что ты выглядишь для меня привлекательной как женщина. А потом? — осведомился я.

— Что нам надо друг друга лучше узнать, — припомнила Люська.

— Угусь. А вот теперь, в рамках нашего лучшего узнавания, скажи мне, пожалуйста, ну встав, безусловно, на моё место, а не со своей точки зрения, как я должен реагировать на наше знакомство, учитывая события и поступки? — осведомился я.

Девчонка задумалась, покраснела, побледнела, посмотрела на меня жалобно глазами, наливающимися влагой, и дернулась вскочить. Ну, всё — таки не дура, с немалым облегчением решил я и рявкнул:

— Сидеть!!! — на что девчонка бухнулась в кресло. — Во — о–от, это, кстати, одна из причин, которая нам мешает, — начал я спокойным тоном. — Есть некая проблема, неважно, твоя, моя, общая — вместо того чтобы обсудить её, ты додумываешь или пытаешься уйти от ответа. А моё отношение к тебе таково, — начал я, на что Люська насторожила ушки, — Ты привлекаешь меня как женщина, ты красива, эрудирована в ряде моментов. Главное же, подозреваю, одна из немногих в Мире, к которой я смогу испытывать чувства, кроме дружбы. Если не единственная. То есть, я хотел бы быть с тобой, однако, возникает вопрос: а в качестве кого? Ряд твоих действий и поступков, уж не обижайся, Люси, выдают в тебе маленькую девчонку, а не взрослую девушку. И если это довольно мило в мелочах — то жутко в серьезных вещах. Ты мне сделала очень больно, разорвав наше общение, ты могла погибнуть, причем, вероятность этого была почти стопроцентной, по собственной инициативе. И уж прости, как бы это было бы ни неприятно тебе слышать, я отнюдь не в восторге от этого, — тыкнул я подбородком в плечо. — Это не романтично, а больно и страшно, я мог погибнуть. Да, прикрывая тебя, но я сделал бы это для любого члена гильдии.

По мере моего спича девчонка выглядела нерадостной, но не «вскакивала убежать» и слушала. Если честно, для себя я решил, что если закатит истерику — интим я для себя отложу, возможно и навсегда, в смысле неё, безусловно.