Минус двадцать градусов по Кельвину

— Я — Полночь, — выдал сей гибрид, пока мы с Джувией расходились, обходя типа. — Конец вашим страданиям, и благословенный покой, — провякало это, вызвав у меня острое желание взять, да и показать неправоту.

Наконец, мы с Джувией заняли подходящее место и, по кивку, атаковали, прервав болтовню этого. Впрочем, как и ожидалось, маг искажений отразил наши атаки, так что Джувия переключилась на водяной бур, а я, прикинув траекторию отражения, стал стрелять из обрезов. Благо, Нацу с крылами от шаурмы уже летел к этому.

И тут, показав свою подлую и мерзкую натуру, этот Полночь захихикал, отражая наши атаки не как раньше, согласно углу падения, а именно в нас. Впрочем, Джувии, как и ожидалось, было пофиг на водяной бур, а мне, как оказалось — не совсем. Потому как гад, похоже, не только отражал, но и каким — то колдунством ускорял оперенные снаряды, потому как один из них, ударив в чешую доспеха, заставил меня отступить на пару шагов. Да и хрустнуло в ребре отчетливо, вызвав вспышку боли.

Похоже, трещина, с каменным, чтоб не волновать Джувию, лицом, отметил я, наблюдая, как Нацу месит морду Полноча, оказавшегося в рукопашной хуже гимназистки.

Собственно, бой был закончен, как и у Юры, судя по затихшему с полминуты назад грохоту. Впрочем, я решил не рисковать, трусцой припустив к месту схватки, да и вогнал кристаллик сверхтекучего льда в висок отрубившегося Брейна.

— Зачем? — хмуро полюбопытствовал Юра.

— Во — первых, была активирована некая мощная магия, — ответил я, указав на гаснущую татуировку. — Во — вторых, Брейн — разработчик многих технологий совета, уже был в темнице и просто ушел оттуда. В-третьих, он заслужил, даже первой Райской башней, а мне не хочется через пять лет ОПЯТЬ встречаться с ним и плодами его «исследований», — показал я кавычки пальцами.

— Согласен, неудачно попал осколок камня, — после недолгого размышления кивнул мне Юра, протянув пожатую мной руку.

Ну а я, погрузив в криосон Полноча, направился со спутниками в пирамиду. И очень ни мне, ни им увиденное не понравилось. Черт бы с ним, что какие — то придурки в балахонах и со слабенькими артефактами вроде посохов пытались нас «покарать» с воплями «За Зерефа!» Магами там были дай бог десятая часть, да и то слабосилками, так что вырубались эти типы от чиха.

Вот внутренности пирамиды, а главное, «облицовка» стен, внушала серьезные опасения. Дело в том, что лабиринта в пирамиде не было, была центральная лестница и этажи — балконы, соединенные с лестницей мостиками. И вот на каждом таком этаже, прикованные цепями к металлическим столбам, сходящимся в вершине, очевидно, на «громоотводе», находились бессознательные люди. Тысячи три, где — то, получил я первую прикидку развернутого Архива. С понятными опасениями я подключился к Эфириону через пиратское подключение и был вынужден признать, что предчувствия меня не обманули.

— Мастер, — связался я Архивом с Макаровым. — Генералы побеждены и захвачены, мы на их стройке, это система R, видимо, законченная. Вот только тут тысячи три прикованных бессознательных людей, а Архив показывает, что на нас наводится Эфирион, — обрадовал я Макарова.

— Отключить сможешь? — через десяток секунд пришел вопрос.

— Смогу, но удар спутника мы выдержим и людей защитим, — ответил я. — А вот если вы поднимите шум, о том что здесь невинные люди, члены гильдий, которые предотвратили использование запретной магии… — многозначительно не договорил я.

— Уверен, что справитесь? — спросил Макаров.

— Уверен, я еще и выстрел ослаблю, незаметно для советников, — прикидывал я. — Точно справимся, и люди не пострадают, — ответил я, проведя расчеты. — И, Мастер, у вас полтора часа, судя по ориентированию спутника, — уточнил я.

А после, отключившись, я оповестил ребят, что так и так, может и враньё, но по этому месту собираются пальнуть Эфирионом. Вытащить людей, всех, мы банально не успеем, плюс Эфирион накрывает площадь. Так что нам надо либо сматываться, чего мне не хочется, либо прикрыть пленников. В чем меня народ и поддержал. Собственно, вопрос «спасения» был не столь сложен — мы просто откромсали верхушку пирамиды с «громоотводом», а потом Юра сомкнул куполом скалы, я же наморозил несколько слоев льда, поедая свои запасы.

А через час с минутами выстрел так и не был отменен, и Эфирион выстрелил, правда, на десять процентов от своей номинальной мощности, бесполезно расплескивая большую часть эфира. Собственно, помимо ощутимой и, не очень приятной, «эфирной бури» никаких последствий больше не было, даже до скалы залп не дошел, остановленный несколькими уцелевшими слоями льда.

Народ радовался, а я, улыбаясь, вытирал мысленно пот — всё же, несмотря на контроль процесса и расчеты, был иррациональный страх, что «мы все умрем».