Минус двадцать градусов по Кельвину

С утра после коронации, в «королевском кабинете», на колени бухнулась белобрысая и сисястая(!) кошатина, проливая кошачьи слезки и извиняясь перед всеми и за всё. Присутствовала наша троица и его эдоласское величие, а я задумался. Выходил какой–то дурацки извращенный канон, недоумевал я — вместо Демон–Лорда Драгнилла, Отмороженный демон я. Вместо рыдания на коленях перед толпой кошаков — то же самое, перед нашим скромным кругом, но знаковые моменты повторяются. Впрочем, и хрен с ним, решил я, а тем временем рыдающая кошатина поползла на коленях ко мне, но недоуменно остановилась:

— Отмороженный демон Грей? — удивленно спросила она сквозь слезы, на что я кивнул. — Но, простите, вы какой–то… — замялась она.

— Я тут инкогнито, — изящно отмахнулся я, паря светящимся дымом из всяких своих отверстий и улыбаясь лютыми ледяными клыками. — Что вы хотели от меня, любезная?

Мастер с Мистом старались героически не заржать, его свежекоронованное личество взирало на мою персону с некоторым опасением, потому как перформанса Грей–Отмороз он до сих пор не зрел. А кошатина, убедившись в моей несомненной демонючей природе, зарыдала насчет «спасения её дитя», мол только я смогу и вообще.

— Кхм, — озадачился я. — Но вы же направили яйца в Земной край? — уточнил я, на что уверенная в моей демонючности Шаготта закивала. — И с привязкой места проявления на драконоубийц, точнее, их магию? — еще кивок. — Ну, наверное, смогу. А нас в Эдоласе что–то держит? — спросил я у спутников. — Ну, с учетом возможности отменить у нас, а здесь оставить мысленную проекцию, — уточнил мудрый я.

— Нет, — несколько ошарашенно, подтверждая мою мудрость, ответил Макаров. — Если так — то и вправду, тут нам быть и не надо. А ты молодец, Грей, — похвалил он мои многочисленные достоинства, да и принялся, морщась, шаманить.

— В общем, постараюсь, — честно ответил я протирающей пол коленями кошатине. — Кстати, если опасаетесь за свой народ, мы тут говорили с его личеством, — помахал я в сторону обозванного, — так вот, в Земном крае вам место найдется. Единственное, меня волнует вопрос — а с чего началась эта пляска с ангелами и пророчествами? — решил уточнить я, после чего все присутствующие с интересом уставились на кошатину.

Кошатина собрала отсутствие мысли в лапку, да и озвучила такую версию, как по мне — близкую к истине. В общем, до игр с пророчествами и «убиением» людей, смерть которых напророчили, взаимоотношения кошаков с людьми были… зеркально противоположными. То есть, человеки Иксидов пинали, а кошкодевочек, как с ужасом и слезами описывала кошатина, затрахивали до смерти, истощив магию гиганта, а потом лопая, как шарик. Ну и про шарфики из иксидов тоже помянула.

Ну в то, что вот прям все человеки, со страшной силой и неимоверной жестокостью, кошаков изводили — я не верю. При этом, надо признать, то что кошатина описывала, вполне в природе человеческой, как ни прискорбно. Так что, факты такие, хоть и не повсеместно, скорее всего имели место быть.

Опять же, понятно, не все и не всегда, да и не везде, но сам факт того, что тебя в любой момент могут пустить на шарфик, а твою подругу, пардон, порвать на пенисе, спокойствия и уверенности в жизни не добавляет. С другой стороны, и кошаки сейчас ведут себя паскудно, но тут социальный маятник, вместо вменяемого сосуществования, качается, проявляя не самые лучшие черты обеих групп.

Так что, вывести одну из этих групп за рамки системы «маятника», с учетом, что иксидов–то с дюжину тысяч кошаков, видится наиболее приемлемым. Однако, есть момент, хоть и нижепоясной, но немаловажный, а не озвучить его подло.

— Вариант с Земным краем есть, вот только, Шаготта, — попробовал сформулировать я, — человеки на кошкодевочек будут смотреть с интересом, — на что Макаров, старый хрыч, аж закивал.

— Ну, если нас не будут мучить и убивать, — ответила кошатина, на что головой замотали уже мы с мастером, — так и мы не против. Нам и самим нравится, если не больно, а еще если за ушком чешут.

Ну, логично, с некоторым облегчением заключил я. У иксидов все же «животность» в немалой степени проявлена, так что им «потрахаться», если, как кошатина выразилась, «как шарик не лопать и за ушком чесать», только в кайф. Сам–то я к фуррятине всякой довольно равнодушен, но о фетишности ихней не знать глупо. А так — все совсем хорошо, вон, сморчок старый аж воспылал, оценил я воспылание старого сморчка.

Ну и попрощались в темпе, кстати, в процессе прощания, выяснилось, что мастер с Мистом, подлые хмыри, разместили на моей одежде булавку обратного телепорта. Ну, с другой стороны, понять их можно, даже в чем–то приятно, думал я, проваливаясь в телепорт.

А оказавшись со спутниками все в том же круге в Земном крае, почуял, как мне чё–то поплохело, причем, судя по виду моих спутников — им тоже.

— К Полюшке, — прокаркал Макаров.

На что Мист кивнул, прихватил нас за плечи, ну и через секунду мы были у дерева.

— Десять минут, — прокаркал пошатывающийся я. — Я обещал, и я хвостатый, — ответил я дернувшемуся Мастеру, на что тот с непонятным выражением морды кивнул.