Минус восемнадцать

И тут в кадре появляется человек в темной одежде. Он подходит справа быстрым шагом и без предупреждения со всей силой бьет отца двоих детей по лицу. Удар настолько сильный, что мужчина выпускает из рук свою дочь, которая исчезает из кадра. Мальчик начинает плакать и отчаянно звать на помощь. Но на помощь никто не приходит. Наоборот, большинство пересаживаются, и одетый в темное мужчина продолжает бить сжатой ладонью лицо теперь уже потерявшего сознание человека до тех пор, пока поезд снова не тормозит, и двери не раздвигаются.

И только на выходе из вагона человек за камерой дает о себе знать. Не появлением в кадре, а смехом. Смеется молодая женщина, слышатся слова: You should have taken the fuckin’ screamer too[14]

. На этом ролик заканчивается.

Дуня перевела взгляд с экрана ноутбука и на окно эркера. Она не могла решить, кто хуже: тот, кто бил, или та, кто снимала. Бессердечный смех, который отдается эхом презрения ко всему, что представляет для нее ценность. Или тот факт, что с жертвой были дети, которые наверняка травмированы на несколько лет вперед. Или все эти окружающие, которые не сделали ни малейшего поползновения вмешаться. Все эти люди, несомненно, были в шоке, но главным образом испытывали облегчение от того, что их самих не тронули. Черт возьми…

Она потеряла счет просмотренным роликам. Дрожащие нечеткие кадры, на которых преступник неожиданно подходит к своей жертве и валит ее на пол. В большинстве случаев сильным ударом по лицу, иногда несколькими ударами или, как в последнем ролике, где преступник никуда не девается и продолжает бить, пока жертва не теряет сознание. Но пока что Дуня не нашла никаких связей с делом, над которым ей на самом-то деле нельзя было работать.

Желтые и веселые

, сказала Санни Лемке. Даже повторила эти слова несколько раз. Все они выглядели веселыми. Но желтые? Что женщина хотела этим сказать? Она имела в виду азиатов или цвет одежды?

Дуня стала думать о Карстене. Так она делала всегда, когда заходила в тупик и ей ничего не приходило в голову. Может быть, потому, что ситуация напоминала ей то ощущение, которое она испытывала все годы, пока они были вместе. Ощущение того, что перед ней проблема, не имеющая решения. Лабиринт, из которого нет выхода.

Возможно, дело заключалось в том, что она по нему скучает, но каждый раз Дуня приходила к выводу, что скорее наслаждается тем, что Карстена больше нет в ее жизни. Сегодня ей трудно было понять, как она терпела его столько времени. Постоянно плохой запах изо рта и устаревшие взгляды на положение женщин, которые Карстену не удавалось скрыть, хоть он и старался изо всех сил. На самом деле, его измена в Стокгольме два года тому назад была самым меньшим злом. Дуня даже испытывала благодарность за то, что тот случай дал ей стимул, который был ей так необходим чтобы наконец уйти от него.

С тех пор она видела его только один раз. Это было сразу же после собеседования по поводу приема на работу, когда Ким Слейзнер вставил ей палки в колеса еще до того, как собеседование едва успело начаться. Дуня решила зализать раны в кафе «Диамант» на улице Гаммель Странд, но сразу же пожалела об этом, поскольку там наткнулась на Карстена. Он нежился на солнце, сидя на веранде за лучшим столиком со спутницей, которая, судя по всему, была совсем не против его взглядов на положение женщин. Он заметил Дуню, но сделал вид, что в упор не видит. Она поступила так же.

Желтые и веселые… Дуня по-прежнему ничего не понимала. Она просто ослышалась, или речь совсем не шла о так называемом веселом избиении? Единственное одновременно желтое и веселое, что пришло ей в голову, – смайлик. Нет, минутку… Как же она не подумала об этом раньше?

У нее открылось второе дыхание – она села на диване, оживила ноутбук и забила в поиске smiley slapping[15]

. Появилось целое море результатов. Большинство – ссылки на различные анимационные ролики с драками смайликов. Но ближе к концу стало гораздо интереснее. Дуня кликнула на одну из ссылок и уже спустя несколько секунд классической музыкальной заставки не сомневалась в том, что нашла то, что искала.

34

В пятницу после ссоры за ужином Соня заперлась в мастерской на самом верхнем этаже. Сам Фабиан почти сразу заснул и на следующее утро постучался к ней с чашкой только что сваренного кофе и круассаном, пытаясь загладить конфликт. Но жены в мастерской не было. Из-за его бурной реакции чашка разбилась об пол с такой силой, что кофе попало на несколько еще не законченных картин.

С тех пор она не показывалась, хотя Фабиану не приходилось особенно гадать, где она находится. Его то и дело тянуло позвонить ей, чтобы потребовать развод или просто как следует отругать. Но ему удавалось держать кружащие над мобильным пальцы под контролем, и он пытался убедить себя, что она просто работает.