Минуту назад

Открыла глаза я, лежа на чьем-то старом диване. Перепуганная девица сидела на полу напротив меня и судорожно всхлипывала, прижимая к себе большую подушку. Тут в поле зрения появился донельзя злой и раздраженный Сумман с двумя стаканами воды. Один он протянул мне, а второй бесцеремонно вручил незнакомке. Я приподнялась на локтях и жадно выпила всю воду. Девушка затравленно уставилась на меня и, еще раз всхлипнув, сделала несколько маленьких глотков.

— Чип и Дейл, черт возьми, — процедил Сумман и снова скрылся.

— Спасатели вперед, — хихикнула я и начала вставать с кровати. — Здравствуйте, — обратилась я к напуганной девушке.

Представляю, как выглядело наше появление. Точнее, я это видела. Девушка просто искрилась воспоминаниями. Вот Сумман, без труда нашедший нужный дом и квартиру, притащил меня на руках на пятый этаж, а дом без лифта, вышиб хилую дверь вместе с косяком и, быстренько пристроив меня на диване, отобрал нож у перепуганной девицы, которая начала приходить в сознание, лежа с ножом в руках. Она очнулась и попробовала кинуться на блондина, у девушки началась самая настоящая истерика. Сумману пришлось унимать драчунью. Потом она час или даже больше ревела у него на плече и рассказывала свою печальную историю.

Был у нее любимый человек. Очень непостоянный и ветреный. Постоянные измены и слезы — вот что было у этой бедняжки в течение двух лет их отношений. Она все ему прощала, и вот он очередной раз ушел к другой. По его словам «она покрасивее и побогаче. Прощай, детка!».

Я резко села на кровати.

— Это вы мне звонили недавно, чтобы я вернула блудного любимого? — осенила меня догадка.

Она затравленно поглядела на меня и кивнула.

— Поэтому я вас услышала. Я была вашей последней надеждой, и после моего отказа вы решили… Боже, как это глупо! — я чуть повысила голос. — Никто не стоит самоубийства. Еще не родился такой человек! Ясно?

Она опять начала плакать, но перед этим кивнула в знак согласия. Я вышла из комнаты и прошла на кухню. Там, с совершенно отрешенным видом, сидел Сумман.

— Почему ты такой злой? — спросила я, садясь рядом. — Ты же сделал доброе дело. Спас девушку.

— Я не зол, — он старался не смотреть на меня, — просто я хотел узнать про Белокрылых, а из-за этой… неудачницы мне пришлось на всех парах нестись черт знает куда и слушать о всех ее несчастьях.

— Еще и меня тебе пришлось… — я замялась, потирая шею, — таскать. Сумман, прости меня. Что мне сделать, чтобы ты повеселел? Я попытаюсь и так рассказать тебе, что смогу про Диспатера и Ювенту. Хочешь?

— Тебе надо сполоснуться и переодеться. — Он встал. — А то ты вся в траве.

— Надо сначала ее успокоить, — я кивнула в сторону комнаты, из которой были слышны сдавленные рыдания. — И вообще мог бы не ехать сюда. Ты же сам спросил ее адрес.

— Уж лучше так, чем потом ближайшие пятьдесят лет слушать твое ворчание по поводу моего морального облика и отзывчивости.

Сумман закатил глаза, но пошел за мной в комнату. Я села прямо на пол перед девушкой. Девица подняла на меня красные глаза и начала собирать в хвостик растрепанные светлые волосы. Я поискала глазами резинку, дотянулась до нее и протянула ее девушке. Она с опаской взяла ее и чуть-чуть привела себя в порядок.

— Меня зовут Аврора, — ласково сказала я, — А вас?

— Катя, — уставилась она на меня.

На вид ей лет двадцать пять. Худая до невозможности, с милым лицом и большими испуганными глазами.

— Так вот, Катя, — стала я говорить чуть жестче, — мы можем перейти на «ты»? — Она кивнула. — Катя послушай меня. Ты больше не должна думать о суициде! Ты перестанешь, как преданная дворняга, бегать за недостойным тебя человеком. Хватит страдать. Теперь ты умоешься, переоденешься и пойдешь гулять. — Я глянула в окно, дождь лил как из ведра. — Эээ, пойдешь гулять, когда будет солнечно. Тебе не нужен тот, кто тебя не ценит! Ясно?

Она чуть просветлела. Я оглядела комнату в сумерках. Все старое и потертое. Маленькая однокомнатная квартирка была пропитана горем и слезами. Гнетущая обстановка, а посреди стены со старыми выцветшими обоями висела большая фотография смазливого молодого человека. Я сразу поняла, что это тот по кому так убивалась Катя.

— Встань, Катя, — я протянула ей руку, она коснулась меня горячими ладонями, у меня руки как всегда были холодными. — Сними это фото. Давай — давай!

Она отцепилась от меня и выполнила мои указания. Сумман, развалившийся на диване, только усмехнулся. Катя протянула мне снимок в большой и красивой рамке.

— Вытащи фото из рамы и выброси, — ровным голос сказала я, — с этой фотографией ты выбросишь все свою привязанность и боль. Сделай это без сожалений и колебаний.

Она как завороженная начала неуклюже вытаскивать снимок и, проявив инициативу, разорвала его в клочья с едва уловимой улыбкой на лице. Она подошла к окну и выкинула все обрывки в открытую форточку. Потом повернулась ко мне лицом, и даже в темноте я видела, как засияли ее глаза.

— Спасибо, — проговорила она и, пройдя через всю комнату, включила свет.

Сиротливо висевшая лампочка тускло осветила скромное жилище девушки.