Мёртвая вода. Часть 2

Это противоречие может быть разрешено только построением государства-суперконцерна, по отношению к которому все “расходы” и “доходы” концернов и мелких фирм являются условными “доходами” и “расходами” в его внутреннем продуктообмене.

Преднамеренное снижение ресурсных характеристик продукции и буйство “капризов моды”, порождаемые только стремлением глобально беззаботных частных предпринимателей к поддержанию устойчивой платежеспособности собственного производства в условиях насыщенного рынка, подтверждают и известное по марксизму положение, что капитализм ведет производство ради производства и получения прибыли. Тот факт, что наступает товарное изобилие, — это вторичное порождение производства ради производства и прибыли. Изобилие было бы еще полнее и быстрее, если бы толпо-“элитарное” общество смогло в условиях рыночной экономики избавиться от буйства “капризов моды” на все производимое. “Капризы моды” вызваны концернами, ПОДЧИНЕННЫМИ кредитно-финансовой системе, в которой в платежеспособном отношении частному производству выгоднее организовать искусственный дефицит, чем ликвидировать дефицит вместе с прейскурантом — вектором ошибки управления вообще, а высвободившиеся ресурсы социальной системы переориентировать на выпуск иной продукции. Колбаса и мертвые поросята в оврагах СССР в 1980 — 90 гг. и нечто подобное в подсобках и на базах госторговли — это то же самое искусственное создание дефицита, но не на уровне транснационального концерна, а на уровне мелкотравчатого “кооператива”. Бороться с этим явлением введением талонной системы в хаосе управления — глупость.

Плановая экономика СССР не смогла создать обещанного изобилия продукции, хотя и являлась до 1985 г. крупнейшей в мире монополией, государством-суперконцерном, по причине концептуальной подчиненности межрегионалам и несостоятельности системы планирования мельтешащей между блудословием марксизма и метрологически несостоятельными балансовыми моделями, с неопределенными векторами целей и ошибки в алгоритмах управления. В экономической науке эта концептуальная неопределенность выразилась как отождествление условных “прибылей” и “убытков” во внутриструктурном продуктообмене суперконцерна СССР с реальными прибылями и убытками частного, структурно обособленного производства в рыночной экономике капитализма.

Когда ОФИЦИАЛЬНОЕ руководство страны стало замечать, что одного директивно-адресного (структурного способа) управления мало для обеспечения эффективного управления общественным производством, после этого начались бездумные, концептуально несамостоятельные заимствования “рыночных механизмов” с Запада и попытка их интерпретации в терминах марксизма в условиях, ну, если не социализма, то социалистического строительства. Япония, концептуально самостоятельная страна, достаточно часто воспринимается на Западе как государство-суперконцерн “Джэпэн инкорпорэйтед” именно потому, что на практике доказывает всем эффективность государства-суперконцерна в конкурентной борьбе.

В СССР неправильное понимание “средним звеном” внутриструктурного денежного обращения в суперконцерне, эквивалентного перекладыванию денег из кармана в карман и “рисованию” новых денег государством, когда прежнего запаса не хватает, вылилось в невосприимчивость директоратов производств к достижениям науки и техники. А в “высшем звене” такое же непонимание выливалось в планирование выпуска продукции в стоимостном выражении вреальных ценах одновременно с планированием номенклатуры продукции, стандартами на неё и объемом производства в натуральной форме учета[177]

.

С точки зрения теории управления, планирование роста объема производства в стоимостном выражении  в реальных ценах по любой позиции прейскуранта — планирование роста вектора ошибки и увеличение его размерности. Именно этим и занимался Госплан после реформы 1965 г., в ходе которой возникла «новая система планирования и экономического стимулирования», предложенная Евсеем Либерманом, с которым Н.С.Хрущев “случайно” встретился в США, после чего Евсей Либерман “случайно” идеологически возглавил экономическую реформу в СССР. Маркистско-ленинская политэкономия с её повторными учетами стоимости одной и той же продукции и ненулевым остатком «С»  в структуре общественного капитала как нельзя лучше подходила к этой реформе, и благосостояние народа в стоимостном выражении стало резко расти[178]; да и сейчас продолжает, что каждый видит в росте цен и докладах о росте выпуска продукции для блага народа, но в стоимостном выражении.