Мёртвый мир. Поселенец

– Нет, – покачал головой двойник. – Миры выстроены в цепочку. Врата можно было открыть только в мир, самый близкий к твоему родному. Так вышло, что мир справа был уничтожен кометой и превратился в сверхновую. Теперь несколько тысяч миров навсегда отрезаны от ветки, на которой находится твой родной мир. Кстати, по ветке, на которой ты пребывал до недавнего момента, осталось всего три мира. Тот, из которого ты пришёл, тот, где ты умираешь, и ещё один.

– Зачем ты всё это рассказываешь?

– Скучно, – грустно заметил двойник. – Ты второй за последнюю сотню лет. К тому же я просто убиваю время, ты никак не хочешь умирать, хотя давно уже должен.

– А если я не умру?

– Очнешься, – так же равнодушно заметил собеседник. – А потом мы увидимся снова. Может быть, завтра, а может – через двадцать лет.

– А место, где обитаешь ты, – какое оно?

– Хочешь узнать, что за зеркалом?

– Хочу. Наверное, все этого хотят.

Двойник кивнул:

– Все хотят, верно. Здесь – пустота. И я. Да больше ничего и не нужно.

– А что случится, если я умру? Или это – тайна?

– Никакой тайны нет, – двойник пожал плечами. – Ты вольёшься в меня. И мы будем ждать следующего. Когда накопим предельную массу, то снова создадим жизнь. Это сложно объяснить.

– И сколько осталось до… предельной массы?

– Немного. Миллионы лет. Может, чуть меньше.

– Это долго, – грустно заметил Вилен.

– На самом деле – нет. Здесь нет времени. Вот накопим критическую массу, и – бабах.

– А сейчас? Я ведь чувствую время.

– Это потому что ты ещё не умер. Потом всё будет иначе. Просто пройдёт мгновение, и – придёт ещё один. Ого! – В возгласе зеркального двойника зазвучало удивление.

– Чего? – не понял Вилен.

– А ты живчик, – усмехнулся собеседник. – Ладно, увидимся.

Вилен и сам почувствовал, что с ним что-то происходит. Зеркало начало медленно удаляться, вокруг становилось светлее, ощущение пустоты исчезало.

– Увидимся, – согласился Ильич.

И увидел над собой самый обычный, сделанный из толстых досок потолок. Тело жутко болело. Опустив взгляд, он заметил свежие повязки, перетягивающие грудь, в некоторых местах из-под них торчали какие-то листья. Ильич постарался повернуть голову. Шею обожгло болью, подбородок почувствовал край повязки. Не нужно быть доктором, чтобы понять – порвали его здорово.

Что-то серо-чёрное шевельнулось на полу, и Вилен увидел голову Пепла. Пёс преданно заглянул в его глаза и лизнул шершавым языком в нос.

– Здравствуй, приятель, – с трудом произнёс Вилен, – давно я здесь?

Пепел тихонько гавкнул дважды.

– Два дня?

Пёс отрицательно мотнул головой.

– Две недели, – раздался женский голос. Приятный, надо сказать, голос – с лёгкой, но совершенно не отталкивающей хрипотцой.