Мир без границ

Эмма, Аркадий и Любим снова переглянулись.

– Что-то никого из наших нигде не видно… – пробормотала девушка. – Наверняка через черный ход идут.

– И правильно делают, эти фанатики и побить могут, – буркнул Светильников. – Пошли тоже к тому входу, только осторожно…

– Ребята, нет! – остановил его Маевский. – Давайте по-другому сделаем. Давайте пойдем через главный вход – молча, не обращая на них внимания, как будто мы их ни видеть, ни знать не хотим. Это лучшее, что мы можем сделать, чтобы показать им свое отношение!

– Ты думаешь? – вскинулась Эмма.

– Ну, ты же видишь, спорить с ними точно бесполезно, а прятаться… – Любим поморщился. – Они ведь тогда решат, что их боится весь институт, и будут каждый день здесь собираться!

– Ага, а если мы пройдем мимо них, задрав нос, они сами испугаются и никогда больше ничего не будут от нас требовать, – хмыкнул Аркадий. – Пошли лучше через черный, пока кто-нибудь нас не заметил и не догадался, что мы студенты.

Словно подтверждая его слова, на одной из ведущих к ИХИ боковых дорожек показалась еще одна небольшая группка парней и девушек. Остановившись на секунду и послушав вопли еще сильнее разошедшегося оратора, они попятились назад, а потом двинулись в обход здания и скрылись за его углом.

– Вы идите через черный, а я все-таки покажу этим… – Любим мотнул головой в сторону крыльца. – Нельзя же совсем ничего не делать!

С этими словами он направился прямо на толпу митингующих, шагая достаточно быстро, но без видимой спешки и суеты. Плечи его расправились, и он, казалось, стал еще немного выше и стройнее. Налетевший порыв ветра взъерошил его черные как смоль волосы.

Устоять перед таким соблазном Эмма не смогла, да она и не пыталась.

– Любим, я с тобой! – крикнула девушка, догоняя сокурсника. Поравнявшись с ним, она взяла его под руку и зашагала рядом в том же темпе, глядя, как и он, поверх беснующейся толпы на стеклянные двери главного институтского корпуса. Аркадию понадобилось несколько секунд, чтобы принять решение и, махнув рукой и пробормотав что-то мало подходящее к такому торжественному моменту, подбежать к ним обоим и взять Эмму под руку с другой стороны.

Оставшиеся метров пятьдесят до толпы у крыльца все трое прошли не проронив ни слова и с каменными лицами. Друг на друга они не смотрели, но Веденеева крепко сжимала руки своих друзей, и все трое шагали почти в ногу, как военные на параде – как-то само так получилось. Дышали они, как им казалось, тоже синхронно.

Поначалу митингующие не обратили на них особого внимания – первый оратор к тому времени уступил место другому, и тот начал кричать в микрофон зарифмованные слоганы, смысл сводился к тому же, о чем говорил его товарищ. Но по мере того, как троица первокурсников приближалась к ступенькам, на них начали оглядываться те, кто стоял в последних рядах толпы, и некоторые из собравшихся машинально посторонились, давая им дорогу.

– Не сворачиваем! – вполголоса бросил своим спутникам Любим. – Идем напролом, пусть они сами расступаются.

Эмма и Аркадий молча кивнули. Не сбавляя скорости, трое студентов продолжили надвигаться на толпу, по-прежнему глядя поверх голов стоявших у них на пути людей. Еще несколько протестующих отступили в стороны, давая им дорогу и хлопая по спине и плечам своих товарищей, стоявших лицом к оратору и не видевших Маевского и его друзей. Двое мужчин, подпрыгивающих в такт читающему стишки оратору, заметили первокурсников, когда те подошли к ним вплотную и Любим натолкнулся на одного из них плечом – они бросили на троицу недоуменный взгляд, но все-таки тоже шагнули в сторону. После этого на студентов, прущих вперед через толпу, стали оглядываться и остальные митингующие, многие, как им показалось, отступили в стороны, чтобы получше рассмотреть юных нахалов.

Все трое одновременно шагнули на первую ступеньку, потом на вторую, третью… Испуганное выражение на их лицах стало постепенно сменяться торжествующим, прищуренные в ожидании ударов глаза широко раскрылись. Толпы перед ними больше не было – все протестующие остались теперь позади или разошлись вправо и влево. Впереди поднимающихся все выше по лестнице двух парней и девушки оставалась только широкая прозрачная дверь.

Оратор, развлекавший толпу стишками, опустил микрофон и проводил прошествовавшую мимо тройку растерянным взглядом – на него студенты даже не посмотрели. Стеклянные створки двери разъехались в разные стороны, реагируя на их приближение.

– Не оглядываемся, – еле слышно велел своим спутникам Любим, но они прекрасно расслышали его слова – к тому времени, как тройка оказалась на верхней ступеньке, возле института стояла мертвая тишина. Все пришедшие на митинг и несколько подходивших в тот момент к главному корпусу студентов молча следили глазами за их шествием сквозь толпу.