Мир без конца

С Роланда сняли повязки. Он шагал медленно, но твердо. «После стольких недель, проведенных в постели, у него наверняка кружится голова», – подумал Годвин, но, судя по всему, граф был решительно настроен не показывать этого. Выглядел он как обычно, не считая неподвижной половины лица. Сегодня все должны были видеть, что могущественный повелитель полностью оправился и вернулся к своим обязанностям. А Годвин грозил все испортить.

Все недоуменно обводили глазами пустую церковь, только граф не выказал удивления.

– Ты надменный монах, – процедил он, как всегда теперь, левой стороной рта.

Годвину терять было нечего, от лишней дерзости хуже не станет, и потому он ответил:

– А вы упрямый граф.

Роланд потянулся к мечу:

– За такое тебя следует проткнуть насквозь.

– Приступайте. – Годвин развел руки, словно готовясь принять мученическую смерть. – Убийство приора Кингсбриджа в соборе. Похоже на то, как рыцари короля Генриха убили архиепископа Томаса Бекета в Кентербери. Проложите мне путь на небеса, а себя осудите на вечное проклятие.

Филиппа ахнула от такой наглости. Уильям сделал было движение, намереваясь заставить Годвина замолчать, но Роланд взмахом руки остановил сына.

– Твой епископ приказывает подготовить собор к свадьбе. Разве монахи не дают обет послушания?

– Леди Марджери не может быть обвенчана.

– Почему? Потому что ты хочешь стать приором?

– Потому что она не девственница.

Филиппа прикрыла рот рукой. Ричард застонал. Уильям выхватил меч.

Граф воскликнул:

– Это измена!

– Уберите меч, лорд Уильям, этим девственности не восстановить, – попросил Годвин.

– Да что ты об этом знаешь, монах? – процедил Роланд.

– Два человека из аббатства были свидетелями сцены, имевшей место в той самой комнате, которую сейчас занимаете вы, милорд.

– Я тебе не верю.

– Граф Монмут поверит.

– Ты не посмеешь рассказать ему.

– Мне придется объяснить, почему его сын не может обвенчаться с Марджери в Кингсбриджском соборе, по крайней мере до тех пор, пока она не исповедует свой грех и не получит отпущения.

– У тебя нет доказательств этой клеветы.

– Есть кое-что получше – двое свидетелей. Но спросите девушку сами. Скорее всего она признается. Полагаю, союзу, в котором заинтересован дядя Роланд, невеста поневоле предпочтет любовника, похитившего ее девственность.

Годвин опять лез на рожон. Но он видел лицо Марджери, когда Ричард ее целовал, и был уверен, что девушка влюблена. Брак с сыном графа наверняка разрывает ей сердце. Такой молодой девушке трудно убедительно лгать, когда ее чувства, как предполагал Годвин, пребывают в полном смятении.

Подвижная половина лица Роланда искривилась от бешенства.

– Кто же этот негодяй, совершивший, как ты уверяешь, преступление? Ибо, если докажешь, что говоришь правду, мерзавца повесят, клянусь. А если нет, повесят тебя. Пошли за ним, посмотрим, что он скажет.

– Он уже здесь.

Роланд в недоумении обвел глазами четырех сопровождавших его мужчин – обоих своих сыновей и двух священников.

Годвин посмотрел на Ричарда.

Роланд проследил за его взглядом. Спустя мгновение все взоры обратились на епископа.

Годвин затаил дыхание. Что Ричард сейчас сделает? Признается? Обвинит Годвина во лжи? Или придет в ярость и набросится на своего обвинителя?

Но на лице епископа читалось уныние, не гнев; через миг Ричард опустил голову и произнес:

– Что толку обманывать? Треклятый монах прав: девчонка не выдержит допроса.

Роланд побелел.

– Ты сделал это? – Он перестал кричать и оттого сделался еще более ужасен. – Ты переспал с девушкой, которую я помолвил с сыном графа?

Ричард смотрел в пол и молчал.

– Болван, – проговорил граф. – Предатель. Ты…

Филиппа перебила:

– Кому еще об этом известно?

Граф запнулся. Все уставились на леди Филиппу.

– Возможно, свадьба все же состоится, – продолжала та. – Слава богу, графа Монмута здесь нет. – Она поглядела на Годвина: – Кто еще об этом знает, кроме людей, что присутствуют здесь, и двух свидетелей из аббатства?

Годвин попытался унять сердцебиение. Он был так близок к успеху, что, кажется, способен даже ощутить его вкус.

– Больше никто, миледи.

– Все мы сохраним тайну, – сказала Филиппа. – Что ваши люди?

– Они подчинятся избранному приору. – Годвин голосом выделил слово «избранному».

Филиппа обернулась к Роланду.

– Тогда свадьба состоится.

Все воззрились на графа.

Тот сделал шаг вперед и ударил Ричарда по лицу. Это был умелый удар воина, знавшего, как вложить в руку всю свою силу. Хотя Роланд бил открытой ладонью, сын рухнул на пол.

Он замер, с ужасом глядя на отца, с губ потекла кровь.

Бледное лицо графа заблестело от пота – удар отнял много сил, – потом Роланда начала бить дрожь. Несколько мгновений все молчали. Затем граф, по видимости, справился со слабостью, бросил презрительный взгляд на скорчившегося на полу человека в лиловой сутане, повернулся и медленным, но твердым шагом вышел из собора.

24

Керис стояла на лужайке перед Кингсбриджским собором, где собралась по меньшей мере половина населения города, ожидая выхода жениха и невесты из больших западных ворот.