Мир без конца

— Вина моей невесте! — крикнул он. — Нет, бочонок, вот как, чтобы все выпили по кружке за наше здоровье!

— Несу, — с готовностью отозвался хозяин, и люди вновь зашумели.

Через неделю Элизабет Клерк поступила в монастырь.

40

Ральф и Алан находились в отчаянном положении. Питались дичью, пили холодную воду, и беглый лорд уже мечтал о том, чем обычно пренебрегал, — о луке, яблоках, яйцах, молоке. Место ночлега сбежавшие преступники меняли ежедневно, грелись у костра. У каждого был добротный плащ, но все-таки для ночлега под открытым небом его не хватало, и оба просыпались на рассвете, дрожа от холода. Грабили на дорогах беззащитных людей, но добыча в основном попадалась либо мелкая, либо бесполезная: ношеная одежда, корм для скота и деньги, на которые в лесу ничего не купить.

Однажды удалось украсть большой бочонок вина. Они закатили его на сотню ярдов в лес, выпили сколько могли и уснули. Проснувшись с похмелья, в дурном настроении, отчаянные головы поняли, что не могут взять с собой наполненный на три четверти бочонок, и просто бросили его в лесу. Ральф с тоской вспоминал прежнюю жизнь: усадьбу, гулкие камины, слуг, обеды, — но в ясные минуты понимал, что не хочет и этого. Слишком скучно. Может, именно поэтому изнасиловал Аннет. Ему нужны острые ощущения.

После месяца, проведенного таким образом в лесу, Ральф решил как-то организовать жизнь. Нужно какое-нибудь прибежище, нужно где-то хранить припасы. И грабить следует правильно, добывая действительно необходимые вещи — теплую одежду и свежие продукты.

К тому времени как беглец осознал это, скитания привели их к горам в нескольких милях от Кингсбриджа. Фитцджеральд вспомнил, что с этой стороны горы зимой голы и пустынны, а летом используются под пастбища и пастухи в естественных ущельях оборудовали каменные укрытия. Мальчишками они с Мерфином как-то во время охоты наткнулись на эти грубые хижины, разожгли костер и сварили кроликов и куропаток, которых настреляли из лука. Лорд Вигли помнил, что охота воодушевляла его уже тогда: погоня за испуганным животным, стрельба, наконец, удар ножом или дубиной и восхитительное ощущение власти, которое испытываешь, когда отнимаешь жизнь.

Пока не вырастет густая трава, здесь никто не появится. Издавна сюда приходили на Троицу, когда открывалась шерстяная ярмарка, а до Троицы еще два месяца. Ральф выбрал хижину посолиднее, и отшельники сделали ее своим домом. В ней не было ни окон, ни дверей, лишь низкий вход, но в крыше зияло дымовое отверстие. Изгои разожгли огонь и впервые за месяц уснули в тепле.

Близость к Кингсбриджу навела отверженного лорда еще на одну мысль. Грабить лучше всего людей, направляющихся на рынок. Они несут сыр, сидр, мед, овсяные лепешки: все, что производят сельчане и в чем нуждаются горожане — и разбойники.

Рынок в Кингсбридже проходил по воскресеньям. Беглец потерял счет дням недели, но, прежде чем отнять три шиллинга и гуся, спросил у одного странствующего монаха, какой теперь день. И в следующую субботу они с Аланом сделали привал у дороги на Кингсбридж, провели всю ночь без сна у костра, а на рассвете уселись в засаде.

Первыми ехали крестьяне с кормом для скота. Сотням кингсбриджских лошадей решительно не хватало городской травы, и сено подвозили регулярно. Но разбойникам оно было не нужно: Гриф и Флетч объедались в лесу. Ральф не испытывал скуки. Сидеть в засаде — все равно что смотреть на раздевающуюся женщину. Чем дольше предвкушение, тем ярче удовольствие.

Вскоре молодчики услышали пение. По спине Фитцджеральда поползли мурашки: пели ангелы. Утро было туманным, и когда он увидел певиц, у них над головами словно парили нимбы. У Алана, испытавшего, судя по всему, сходные ощущения, даже слезы на глазах выступили от страха. Но это всего лишь слабое солнце светило путникам в спину. Крестьянки несли корзины с яйцами. Вряд ли стоило их грабить. Беглец дал им пройти, не обнаруживая себя.

Солнце поднялось выше. Лорд начинал беспокоиться, как бы на дороге скоро не появилось слишком много народу, что осложнит задачу. И тут он увидел семью: муж и жена лет тридцати с двумя подростками — мальчиком и девочкой. Крестьяне показались ему смутно знакомыми — несомненно, он видел их на рынке в Кингсбридже, когда жил там. Мужчина нес на спине тяжеленную корзину с овощами, а у женщины на плече покачивался шест, с которого свисали живые цыплята со связанными ногами. Мальчик тащил тяжелый окорок, а девочка — глиняный горшок, вероятно, с соленым маслом. Возбуждение охватило Ральфа, и он кивнул Алану. Когда семья поравнялась с грабителями, те выбежали из-за кустов.

Женщина завизжала, мальчишка вскрикнул от страха. Мужчина хотел сбросить корзину, но прежде беглый преступник налетел на него и, вонзив меч под ребра, вспорол грудную клетку. Крик смертного ужаса замер, как только меч дошел до сердца. Алан подскочил к женщине и почти отрезал ей голову; кровь из распахнутой глотки хлынула струей.