Мир без конца

— Вообще-то подобная собственность переходит лорду манора — в Кингсбридже это аббатство. Однако я не хочу копить в монастыре горы старой одежды, поэтому в тех случаях, когда наследство оценивается менее чем в два фунта, предлагаю временно отказаться от этого правила и поручить двоим ближайшим соседям запереть дом и удостовериться, что все на месте. Затем наследство должен описать приходской священник, он же будет принимать претензии кредиторов. Если священника не окажется, приходите ко мне. По уплате всех долгов имущество покойного — одежда, мебель, съестные припасы — будет поделено между соседями, а наличные деньги переданы приходской церкви.

Это предложение тоже вызвало одобрение.

— И наконец, возле «Белой лошади» я увидела тринадцатилетнюю девочку, пытавшуюся торговать собой. Исми нечего было есть. — Монахиня с упреком посмотрела на собравшихся. — Кто-нибудь может мне сказать, как такое могло случиться в христианском городе? Все ее родные умерли, но разве у них не было друзей, соседей? Как можно позволить ребенку умирать с голоду?

— Исми Портняжка не отличается примерным поведением, — тихо проворчал Эдвард Мясник.

Настоятельница взорвалась:

— Ей тринадцать лет!

— Я просто хочу сказать — может, ей предлагали помощь, а она отказалась.

— С каких это пор мы дозволяем детям самим принимать подобные решения? Если ребенок остался сиротой, долг каждого из нас позаботиться о нем. Что же тогда наша религия?

Всем стало неловко.

— В будущем я прошу ближайших соседей приводить ко мне сирот. Тех, кого не смогут приютить друзья или соседи, примет аббатство. Девочки будут жить с сестрами, а спальню для мальчиков мы оборудуем из братского дормитория. Утром они будут учиться, а после обеда помогать по хозяйству.

Это тоже все одобрили.

— Вы закончили, мать Керис? — спросил Элфрик.

— Да, если никто не хочет обсудить подробности.

Все молча заерзали на скамейках, как будто собрание закончилось. Элфрик сказал:

— Может быть, кто-то из членов гильдии помнит, что я являюсь ее олдерменом. — Он был очень обижен. Все нетерпеливо задергались. — Только что на наших глазах без всякого суда аббата Кингсбриджа обвинили в краже. — Прошел неодобрительный ропот. Все осуждали Годвина, но Элфрик закусил удила. — А мы, как рабы, позволяем женщине диктовать городу законы. Чьей властью пьяных будут сажать за решетку? Ее. Кто теперь окончательный судья в вопросах наследства? Она. Кто будет решать участь сирот? Она. До чего вы дошли? Или вы не мужчины?

— Нет! — крикнула Бетти Бакстер.

Все засмеялись. Керис решила не вмешиваться. Это не обязательно. Целительница с любопытством подумала, одернет ли Элфрика епископ. Тот молчал, очевидно, тоже понимая, что Строитель ведет заведомо проигрышное сражение. Олдермен заговорил громче:

— А я утверждаю, что нельзя соглашаться на назначение аббатисы, даже временное. Еще не хватало, чтобы она являлась на собрания гильдии и раздавала направо-налево приказы!

Люди заворчали. Трое встали и в знак протеста двинулись к выходу. Раздался голос:

— Перестань, Элфрик.

Но тот уперся:

— Кроме всего прочего, речь идет о женщине, обвиненной в колдовстве и приговоренной к смерти!

Теперь встали все. Кто-то подошел к двери.

— Вернитесь! — крикнул олдермен. — Я еще не закрыл собрание!

Никто не обратил на него внимания. Керис тоже двинулась к выходу. Пропустив вперед епископа и архидьякона, она, последней выходя из зала, обернулась на Элфрика. Тот сидел на председательском месте, возле него никого не осталось. Монахиня переступила порог.

64

Прошло двенадцать лет с тех пор, как Годвин и Филемон ездили в обитель Святого Иоанна-в-Лесу. Аббат помнил, какое впечатление на него произвели ухоженные поля, исправные заборы, чистые сточные канавы и аккуратные яблоневые аллеи. И сегодня здесь ничего не изменилось. Не изменился, очевидно, и Савл Белая Голова.

Братия пересекла замерзшие поля, возделываемые в шахматном порядке. Когда монахи приблизились к монастырским строениям, настоятель все-таки отметил изменения. Двенадцать лет назад маленькую каменную церковь с крытой аркадой и дормиторием окружали небольшие деревянные строения: кухня, конюшня, коровник, пекарня. Теперь эти непрочные постройки исчезли и к церкви добавился гармонирующий с ней каменный ансамбль.

— Здесь надежнее, чем было раньше, — заметил Годвин.

— Это, наверно, из-за грабежей, которые учиняют солдаты, возвращающиеся с французской войны, — предположил Филемон.

Аббат нахмурился:

— Я не помню, чтобы они просили моего разрешения на перестройку.

— Не просили.

— Хм-м.

Но увы, он не в том положении, чтобы устраивать выволочки. Савл, конечно, не поставил монастырское руководство в известность о запланированной перестройке, но Годвин сам пренебрег своим долгом. Кроме того, его устраивало, что обитель надежно защищена.