Мир без принцев (ЛП)

Но ни в то воскресенье, ни в последующие, кроме вонючего Рэдли никто не показался, когда Софи развесила повсюду плакаты с обещанием «личного подарка» с автографом в каждом, а потом пошла и еще дальше, пообещав «ужин на двоих». К осени плакаты на площади «Разыскивается» были сняты, дети распихали свои книги сказок по туалетам, а мистер Довилль повесил на витрину своего магазинчика табличку «СКОРО ЗАКРЫТИЕ», потому что больше к нему не поступали новые сказки из Бескрайнего Леса, а значит, и продавать больше было нечего. Теперь напоминанием о проклятье были всего лишь эти две девочки. Даже отец Софи перестал церемониться с дочерью. На Хэллоуин он сказал ей, что получил разрешение у Старейшин жениться на Гоноре. У Софи разрешения он так и не спросил.

Когда Софи спешила на репетицию под сильным отвратительным дождем, она бросила взгляд на свою некогда сияющую статую, теперь заляпанную пятнами грязи и птичьим пометом. Она так тяжело трудилась ради этой статуи. Недельный моцион масок для лица из улиточной икры и пост, состоящий только из огуречного сока, чтобы скульптор изобразил её как нужно. И вот теперь скульптура служит туалетом для голубей.

Она глянула назад на свое нарисованное лицо, лучезарно улыбающееся с павильона театра вдалеке, и стиснула зубы. Это представление напомнит её отцу, кто здесь главный. Представление обо всем ему напомнит.

Когда Софи прошлепала по лужам с площади до рядов коттеджей с крышами из дерна, над которыми из труб тянулись клубы дыма, она узнала, что у каждой семьи будет на ужин: свинина в панировке с грибным соусом в доме у Вильгельма, говядина и картофельный суп-пюре у Белль, чечевица с беконом и маринованный сладкий картофель у Сабрины... Еда, которую так любил её отец, но никогда не получал, живя только с ней.

Хорошо. Позволим ему поголодать, за все ту заботу, что она дарила ему. Когда она подошла к собственному дому, Софи вдохнула аромат холодной, пустой кухни, запах, который напоминал её отцу — что он потерял.

Только теперь кухня не пахла ничем. Софи вдохнула снова и услышала запах мяса и молока, и рванула к двери. Она распахнула её и...

Гонора рубила свиные ребрышки.

— Софи, — она остановилась, тяжело дыша, вытирая пухлые руки. — Мне пришлось закрыть «у Бартлеби»... мне бы не помешало немного помощи...

Софи смотрела сквозь неё.

— Где мой отец?

Гонора пыталась поправить свои густые, посыпанные мукой, волосы.

— Гммм, устанавливает шатер с мальчиками. Он подумал, было бы здорово поужинать всем вмест...

— Шатер? — Софи поспешила к задней двери. — Сейчас?

Она выкатилась в сад, где вдовьи сыновья под порывистым дождем каждый держали канат, пока Стефан пытался закрепить вздымающийся белый шатер третьим канатом. Но только-только Стефану удалось это сделать, как шатер сорвало ветром и его вместе с мальчиками похоронило под складками ткани. Софи услышала их хихиканье, прежде чем голова отца вынырнула наружу.

— Как раз именно то, что нам нужно — четвертый!

— Почему ты устанавливаешь шатер сейчас? — спросила ледяным тоном Софи. — Свадьба же на следующей неделе.

Стефан выпрямился и откашлялся.

— Завтра.

— Завтра? — Софи побелела. — Завтра, которое завтра? А не то, которое после завтра?

— Гонора сказала, мы должны пожениться до твоего представления, — ответил Стефан, запустив пятерню во вновь отросшую бороду. — Не хотим отвлекаться.

Софи затошнило.

— Но... как...

— Не волнуйся, мы объявим о перемене даты в церкви, и Якоб с Адамом здесь, помогут поставить палатку как раз вовремя. Как прошла репетиция? — Он прижал шестилетку к своему мускулистому боку. — Якоб сказал, что ему видно огни с нашего крыльца.

— Мне тоже! — сказал восьмилетний Адам, прижимаясь к другому боку Стефана.

Стефан поцеловал их в макушки.

— Ну, кто бы мог подумать, что у меня появятся два маленьких принца?! — прошептал он.

Софи наблюдала за отцом, и у неё ком застрял в горле.

— Ну же, расскажи нам, что там было на твоей репетиции, — сказал Стефан, улыбаясь ей.

Но Софи вдруг совсем стало безразлично её представление.

Ужин состоял из прекрасного жаркого, идеально приготовленных брокколи, огуречного салата, и черничного домашнего пирога, но Софи ни к чему не притронулась. Она сидела неподвижно и сурово смотрела через заставленный тарелками стол на Гонору, когда вокруг мелькали и клацали вилки.

— Поешь, — толкнул её локтем Стефан.

Рядом с ним Гонора потерла шею плетенкой, избегая взгляда Софи.

— Если ей не нравится...

— Ты приготовила все, что она любит, — сказал Стефан, глядя на Софи. — Ешь.

Софи не притронулась к еде. Позвякивание столовых приборов продолжалось в молчании.

— А можно мне ещё свинину? — спросил Адам.

— Ты ведь дружила с моей матерью, не так ли? — спросила Софи у Гоноры.

Вдова чуть было не подавилась мясом. Стефан сурово глянул на дочь и открыл рот, чтобы ответить, но Гонора схватила его за запястье. Она приложила к сухим губам грязную салфетку.

— Были лучшими подругами, — проскрипела она с улыбкой, и снова сглотнула. — Очень, очень долго.

Софи застыла.

— Интересно, что же между вами произошло.