Мир без России?

Подобные эпизоды, к сожалению, происходили, так как некоторые страны СНГ, получавшие прежде нефть и газ по заниженным ценам, протестовали против перехода на рыночные расчеты. В конце концов ситуация, можно считать, улаживается еще и потому, что Россия, как уже говорилось, растянула на несколько лет переходный период к рыночным ценам. Однако эти события были широко использованы для того, чтобы обвинить Россию в злонамеренной возможности «перекрывать кран», что, дескать, делает ее крайне опасным партнером в энергетической области и требует поиска альтернативного источника снабжения нефтью и газом Европы.

Что касается кризиса в отношениях с компанией Sakhalin Energy, созданного англо-голландской Royal Dutch Shell и японскими Mitsui и Mitsubishi, то смысл его заключался в нежелании окрепшей, вставшей на ноги России мириться с грабительской практикой иностранного партнера. В середине 1994 года Россия подписала с этими компаниями Соглашение о разделе продукции (СРП) для разработки богатейшего нефтью месторождения на Сахалине. Для инвесторов был создан сверхльготный налоговый режим. По соглашению иностранный оператор обязан был в установленный срок и в пределах установленной сметы обустроить месторождение и довести добычу до уровня, покрывающего его расходы. С этого момента добытая нефть по СРП делится 50 на 50 процентов между российским правительством, администрацией Сахалинской области, с одной стороны, и компанией Sakhalin Energy – с другой. Такое соглашение было подписано Россией, когда она не имела собственных финансовых возможностей. Но иностранный партнер, очевидно, решил, что Россия будет терпеливо переносить те манипуляции, которые он осуществлял в контексте соглашения. Оператор отодвинул срок раздела нефти, нанес большой экологический урон своей деятельностью, не посчитался с условием соглашения о том, что 70 процентов поставок товаров и услуг должны осуществляться российскими компаниями. Чаша терпения переполнилась, когда иностранный оператор заявил, что почти в два раза увеличивает ранее обусловленную смету расходов.

Назревал нешуточный скандал. В события оказался втянут и Совет Федерации Федерального собрания РФ, который создал рабочую группу по оценке ситуации. На Западе, как это обычно бывает, появились статьи с предположениями, что Россия прибегнет к силе: отберет лицензию у иностранной фирмы, дело дойдет до экспроприации иностранной собственности, до громких уголовных дел. Одновременно Россию обвиняли в одностороннем – опять ненадежность! – выходе из соглашения. Тех, кто поднял шумиху, ждало разочарование. Оператору проекта «Сахалин-2» трудно было опровергнуть факты, и он, согласившись на изменение условий, уступил за справедливую цену (к такому выводу пришли аналитики Deutche UFG и другие солидные иностранные оценщики) в 7,45 млрд долларов 51 процент акций «Газпрому». Royal Dutch Shell сохраняет 27,5 процента акций, а остальные 22,5 процента принадлежат японским компаниям. Проект продолжает работать.

Если стороной конфликта в отношении проекта «Сахалин-2» было Российское государство, то от этого принципиально отличается спор, возникший между акционерами ТНК-ВР, созданной в начале 2003 года британо-американской British Petroleum и Тюменской нефтяной компанией. Они разделили акции совместной компании 50 на 50. Суть спора между частными акционерами в том, что В. Вексельберг, М. Фридман, Г. Хан и Л. Блаватник – российские совладельцы компании – настаивали на развитии бизнеса ТНК-ВР за рубежом, а британцы, напротив, хотели сконцентрироваться только на добыче российских энергоресурсов. Российских совладельцев не устраивало также, что операционный контроль за деятельностью совместной компании – у британцев. По сути, это корпоративный конфликт. Российскому государству он невыгоден, хотя это не делает его безразличным к происходящим событиям.