Мир без России

Причем особую роль может сыграть соседство с Китаем, которое может сформировать и третий вариант внешней политики. Ее содержание антизападное. «Русский неоголлизм имеет элементы такой политики. Россия проявляет более дружеские отношения к странам, которые Соединенные Штаты рассматривают как государства-изгои». Это опять же в теории. Зафиксировав подобную возможность, Блэккер тут же ее «блокирует», указывая на противоположную тенденцию: «Но в реальности и та, и другая страна скорее ищут пути присоединения к западному порядку, чем его противодействию или бойкоту». К тому же Россия и Китай — «потенциальные соперники в отношении новых независимых стран Центральной Азии». Отношения могут усугубиться проблемами недонаселения российского Дальнего Востока и перенаселением Северо-Восточных провинций Китая, т. е. нелегальной миграцией китайцев. И поэтому «из всех возможных сценариев для российской внешней политики наиболее желательным остается интеграция с Западом». Россия хотя и принадлежала Европе на протяжении столетий, но одновременно была наименее европейской страной. Сейчас есть возможность стать более европейской страной внутренне и внешне. На это работает, по мнению Блэккера, и то, что теперь Россия перестала быть империей, что облегчает ее вхождение в цивилизованный мир.

Койт Блэккер искренне озабочен тем, чтобы Россия стала частью Европы.

Когда-то я разделял подобные взгляды американского профессора, наивно полагая, что русские по духу и культуре ближе к Европе, чем к Азии. Но, изъездив всю Европу и всю Северо-Восточную Азию, я, по крайней мере для себя, сделал вывод: Россия никогда не будет ни Европой, ни Азией, а как была, так и останется… Россией.

Строуб Тэлботт: о России с историческим оптимизмом

В администрации Б. Клинтона Россию курировал помощник госсекретаря Строуб Тэлботт. В отличие от многих специалистов по России, разочарованных в демократических реформах и в перспективах американо-российских отношений, Тэлботт сохранял и сохраняет устойчивый исторический оптимизм даже в периоды обострения отношений с Россией²⁴.

Все очевидные неудачи в построении капиталистического общества в стране Тэлботт объясняет наследием советской диктатуры, так сказать, пережитками социалистического прошлого, которые, по его мнению, постепенно, но преодолеваются. В любом случае, как бы Россия худо-бедно ни вползала в капитализм, все произошедшее и происходящее отвечает национальным интересам и безопасности США. По крайней мере две «базовые цели» реализуются удовлетворительно. На первую цель работают: усиление безопасности, сокращение арсеналов холодной войны, предотвращение распространения ОМУ, укрепление стабильности интеграции в Европе. Вторая цель ориентирует США на оказание помощи России в деле трансформации ее политических, экономических и социальных институтов в соответствии со стандартами рыночной демократии²⁵

.

Тэлботта особенно вдохновляют успехи в реализации второй цели, т. е. превращение России в капиталистическую страну. В связи с чем он приводит список достижений: слом аппарата советской системы, свобода выборов, замена централизованного планирования на институты рыночной экономики и т. д.

Тэлботт не без гордости докладывает сенатскому Комитету по внешней политике о вкладе США в эти достижения, в том числе и через программу президентского Акта о поддержке свободы. Он предостерегает сенаторов от сокращения бюджета этого Акта на 25–30% — инициатива, появившаяся в связи со скандалами об отмывании денег через нью-йоркские банки. По его мнению, это было бы близорукостью с их стороны, поскольку эта помощь распространяется на множество направлений деятельности США в России: от финансирования СМИ до поддержки малого бизнеса, что соответствует интересам США.

Главная суть выступлений и писаний Тэлботта о России заключается в том, что правительственные круги не должны поддаваться панике в связи с очередными неурядицами: будь то финансовый кризис, скандал вокруг взяток высокопоставленных чиновников, очередная внутренняя война или всплеск антизападных настроений. Все это — издержки перехода от тоталитарного коммунизма к демократическому капитализму, который наступит всенепременнейше.