Мир Чаши. Дочь алхимика

— На кого вы работаете?

— В некотором смысле — на вас.

— Отвечайте.

— Мне запрещено отвечать на этот вопрос, как и запрещено причинять вам вред.

— Разумеется. И поэтому вы напали на меня, стоило мне выехать из столицы.

— О, это была всего лишь проверка, как вы поведете себя, столкнувшись с опасностью.

— Я чуть не потеряла там человека, — оскалилась Жозефина, ощущая слева и сзади Шэнана.

Кандалик только пожал плечами — не убирая, впрочем, раскрытых в жесте примирения ладоней.

— Всего лишь человек.

— А вы — всего лишь тварь.

— То, что происходит, — лишь игра.

— …чьего-то больного разума, насколько я вижу.

— Все, что я должен сделать, — остановить эту штуку, и тогда я никогда больше не попадусь вам на глаза.

По знаку Жозефины пара бойцов заломила Ищейке руки и отволокла его по дороге дальше от башни. Остальные шли рядом, направив отточенные острия на пленника.

Отойдя от источника возмущений, девушка сжала в ладони талисман в виде литой морды Карна. В воздухе словно повисло сияющее зеркало, в котором отразилась Аделина.

— Госпожа де Крисси? Я не могу открыть Врата сюда, меня не пускает само место.

— Госпожа Аделина, у меня как раз есть работа по вашей части, — и северяне развернули Ищейку лицом к графине Альдскоу. Она безошибочно узнала его:

— Господин Кандалик, Ищейка, — и снова взглянула на Жозефину: — Чего вы хотите? Управлять им может только хозяин, нам нечем его напугать.

— Уходите. — Девушка махнула рукой, и Аделина исчезла. Альдскоу вновь оказались бесполезны.

Все это время Кандалик говорил, убеждая, упрашивая, снова и снова повторяя свои доводы.

— Она права. Вас я не боюсь. Отключите механизм, он мешает всем нам, мешает мне.

— Почему я должна вам верить? — мизерикордия снова указала на кадык Ищейки.

— Потому, что я работаю на вашего отца. Это все, что я могу сказать.

— Почему нас пытались убить по пути сюда?

— Не имею представления. Я просто мальчик на побегушках и занимаюсь тем, чем сказано.

— Кто ваш хозяин? — Жозефина знала, что он лгал по поводу ее отца.

— Не Штерн, — сдался Кандалик. — Но с ним я работал раньше.

— В таком случае я хочу услышать его мнение насчет его же механизма.

— Он считает, что вы способны принять решение сами, — непреклонно заявил Ищейка.

— Это не мой механизм, — терпеливо ответила Жозефина. — Я не знаю ни принципа его работы, ни последствий остановки этой работы — тем более вы сами упоминали, что она сдерживает проникновение тварей в наш мир. Он его создал, он должен решить. Вы с Корней, так устройте нам встречу.

— Я не имею права. Вы — звено цепи одной старой истории, и именно поэтому вас отправили в храм, подальше от всего этого. Вы могли не ввязываться в историю, но вы пошли совершать подвиги, а подвиги под силу только героям. Герой должен быть готов ко всему, в том числе к тому, что вместе с его ростом растут и ставки, игра становится опаснее. А еще герой должен совершать подвиги, так вот вам подвиг — остановить сумасшедшую дрянь!

Да. Тот разговор вел вовсе не Марц — это был собственный стиль Кандалика. Жозефина привычно (уже привычно) не обратила внимания на попытку продавить ее сопротивление.

— Если бы не гибель матушки, я все еще оставалась бы в монастыре. К слову, не ваших ли лап это дело?

— Я бы не отвечал.

— А придется.

— Я участвовал в похищении, — неохотно отозвался Ищейка. — Про убийство ничего не знаю.

Он многое недоговаривал, но он не врал, и сведения по каплям сочились из его речей, так что Жозефина продолжала разговор.

— Мы в чем-то похожи. Вы положительный герой, я отрицательный, хотя с моей стороны все может выглядеть наоборот. Я спас вас, намекаю второй раз.

— Только потому, что я вам зачем-то нужна.

— Так сделайте то, для чего были нужны.

— Я не знаю, что случится после этого. Это нужно вам, и вы даже не говорите зачем.

— А вы знали, что будет, снова приводя в этот мир своих Зверей? Кто дал вам право решать?

— Кто-то. Я не знаю кто.

— Вы нарушаете баланс, — вкрадчиво проговорил Ищейка.

— Нет, — теперь ему нечем было уязвить Жозефину, — я восстанавливаю его.

— В таком случае на каждый добрый поступок должен приходиться злой.

Она только усмехнулась ему в лицо, вдоль черного лезвия.

— Зла в мире и без того хватает.

— Мы уходим от предмета разговора, — продолжал он все так же мягко, будто крался на мантикорьих лапах. — Сложившиеся обстоятельства нарушают порядок мира, изменяют его. Да, был проект Штерна, но он мелок; мелкая, отчаянная месть, и мы хотим это прекратить, и, к сожалению, только вы можете нам в этом помочь.

— «Мы» — это кто? — еще одна капля сведений, порождающая лишь вопросы.

— Я не могу сказать.

— А я не могу сделать то, о чем вы просите. Что будет, если механизм продолжит работать?

— Он продолжит притягивать сущности Корней и усложнять жизнь людям, а еще будет искажать магию и мешать ей. Но для вас есть положительная сторона: благодаря ему в мире становится больше Тьмы и ваши Звери растут быстрее.

— Это не важно.

— Эх, не сваришь с вами каши… — Он опустил руки, взмахнув ими, как тетушка, огорченная поведением своего сорванца-сына.