Мир до и после дня рождения

Он никогда ей не изменял. Ирина не просматривала его письма и не рылась в карманах не потому, что была доверчивой или боялась быть пойманной, просто знала, что ей нечего искать. В свою очередь, она была уверена, несмотря на предательское июльское искушение, что никогда не сможет уйти от него. Если исключить возможность автомобильной аварии, они будут стареть вместе, и это было не стремление, а факт. Ирина готова была спорить на что угодно. Они вместе, поэтому будут в безопасности, даже если Лоренс потеряет работу, а у нее сократится количество заказов.

Будь она проклята, если понимает, почему человек, проснувшись, начинает рычать: «Хорошо, и кто это?» Она вряд ли сочла бы пустяком его поспешное желание убежать с обещанием больше никогда не возвращаться.

Итак, просматривая счета за электричество, Ирина анализировала: можно ли считать их вчерашний разговор о браке скандалом? Самым поразительным было то, что она очень надеялась, что это был именно скандал. Удивительно, но она жаждала конфликта, надеясь придать их отношениям изюминку, отличавшую кусок мяса от порции мраморной говядины. Все же случаи шумных ссор в их жизни были слишком редки.

Ей вспомнилась одна из-за итальянского кофейного столика зеленого мрамора, который она увидела в «Оксфаме» в Стритхэме. Тогда Лоренс воспротивился покупке с неожиданным напором, объясняя это тем, что, судя по ее описанию, вещь слишком кричащая. Ирина купила столик вопреки яростным протестам Лоренса, но доставщик оставил его в подъезде. Лоренс в знак протеста отказался ей помочь, и она одна тащила тяжелую мраморную столешницу вверх по лестнице к их квартире. Как только она поставила его у дивана, Лоренс смущенно пробормотал:

— Да. Он сразу придал интерьеру комнаты законченный вид, правда?

Когда Лоренсу предложили место в Лондоне, она, разумеется, была за него рада, но одновременно немного раздражена, что имела право голоса в решении этого вопроса, несмотря на ее привязанность к Нью-Йорку. Однако довольно скоро Ирина полюбила Лондон, вошла во вкус жизни за границей и радовалась, что Лоренс поступил правильно, приняв предложение.

Таким образом, они быстро пришли к соглашению и разобрались с приоритетами: кто в чем главный. Правило действовало благодаря разделению территории. Ведь отношения многих супругов похожи на вражду крупных колониальных держав, отстаивающих завоевания. Как Германия управляла Танзанией, а Бельгия Конго, Ирина отвечала за эстетическую сферу, а Лоренс за интеллектуальную. Она с полным правом рассуждала о чудовищных работах претендентов на премию Тернера в галерее Тейт, он же со знанием дела критиковал новых лейбористов за политику в отношении эмигрантов.

Похоже, их мирные времена изжили себя. Впрочем, ее детство в доме с постоянно конфликтующими родителями не было безоблачным. Осколки фарфора могли придать остроты ощущениям, но лишь оставили горечь от невозможности унаследовать прекрасные творения китайских мастеров, которые бабушка с невероятным трудом вывезла из Советского Союза в чайной коробке, когда они бежали от гитлеровской армии в русский анклав в Париже. Пошла бы ее мать на все трудности, связанные с перевозкой сервиза в США, лишь для того, чтобы потом бросаться в мужа фарфором самого высокого качества? Невозможно представить, что китайский сервиз, переживший крушение империй, разлетелся вдребезги из-за никчемного брака.

Родители Ирины ругались в основном из-за денег — например, когда отец отказался продавать страховку, когда выступления не приносили ему достаточно средств, чтобы Раиса купила себе в магазине «Сакс» модное платье за триста долларов. Случались скандалы, спровоцированные самой Раисой, когда отец испытывал недостаточно, по ее мнению, сильный приступ ревности, слушая разговоры о красивом вдовствующем отце одной из студенток, часто звонившем матери из Калифорнии. Они с трудом переносили друг друга. Порой даже незначительные разногласия обнажали эту горькую правду, Ирина не стремилась к «бурным романтическим отношениям» из-за опыта излишнего волнения, вызывавшего тошноту.

Они с Лоренсом были удовлетворены друг другом. Но будь проблема лишь в этом, она смогла бы стерпеть.

В тот день Лоренс позвонил рано.

— Эй, Ирина Галина! У меня для тебя сюрприз!

— Ты купил мне кольцо за десять штук.

— Хочешь, чтобы мой сюрприз потерял привлекательность?

— Нет, пытаюсь перевести разговор в шутливое русло. А если ты сделал нечто подобное, я тебе голову оторву. — И добавила по-русски: — Милый.

— Я посмотрел результаты вчерашнего матча по снукеру. Выходит, Рэмси победил Хендри с перевесом в один фрейм. Начало было не очень, но потом, видимо, получилось интереснейшее зрелище.

— Которого я тебя лишила. Да еще из-за такого пустячного дела, как брак. — Однако тон ее был добродушным.

— У тебя есть шанс заслужить мое прощение. Сегодня Рэмси играет с Малышом во втором раунде. Если сядем на поезд в 4:32 на Ватерлоо, успеем вовремя.

Этот широкий жест должен стать ему вознаграждением за невнятный ответ на ее предложение пожениться.

Желудок стянут в узел, утрамбовывая ее неплотный обед.