Мир до начала времен

– Для начала должен сказать, – с мрачным видом произнес Сергей Петрович, – что если бы не мы, то два ваших самолета просто столкнулись бы в небе над Боденским озером. В нашем мире это был очень известная и печально знаменитая двойная авиакатастрофа. На вас поставили ловушку и закинули сюда только потому, что ваше исчезновение никак не могло изменить судьбы того мира. Не исключено, что это общее правило для всех, кроме нас. Автобус с французскими школьниками мог разбиться в автокатастрофе. Виктора де Леграна вместе с его матерью догнали бы монтаньяры и отправили на гильотину. Пароход с американским оружием в любом случае торпедировала бы германская субмарина. Фрегат «Медуза» сгинул бы в штормовом Бискайском заливе на подходе к Байонне. Спасающихся думнониев догнали бы и вырезали саксы. Три римских когорты сгинули бы в засаде на лесной тропе. А итальянская подводная лодка была бы потоплена британскими эсминцами и никогда не вернулась на базу. Спасать всех этих людей, в том числе и вас, от неминуемой смерти и отправлять сюда не было бы никакого смысла, если бы тут не имелось очага цивилизации, который им предстояло усилить. Что касается нас с Андреем, то нас не ловили, а показали дверь в иной мир и стали заманивать туда возможностью бросить все в нашем родном Петербурге 2010 года и начать жизнь сначала на новом месте в новом времени. И только когда мы укрепились и создали свое племя, к нам на порог стали подбрасывать брошенных двуногих котят. В том, что дело неладно, мы догадались, когда у самого устья Гаронны нашли обломки американского парохода времен Первой Мировой Войны, битком набитые новеньким оружием и боеприпасами…

– Погодите, Сергей Петрович, – спросил Алексей Михайлович Гернгросс, – а как вы на суше могли найти обломки парохода? Ведь, в отличие от самолетов, морские суда еще не научились летать.

– В настоящий момент уровень моря на восемьдесят метров ниже, чем в исторические времена, – ответил главный Прогрессор, – и та точка, в которой германская субмарина пустила на дно американский пароход, сейчас расположена на суше в паре километров от береговой линии. Это, кстати, гарантирует нас от появления крупных надводных кораблей вроде авианосцев. Ни один такой монстр не перенесет падения с восьмидесятиметровой высоты.

– А если такое времякрушение случится где-то поблизости от береговой линии в наше время? – спросил штурман Ту-154 Степан Карпов. – Ведь тогда перепад высот не будет столь катастрофическим?

– Здесь, на берегу Бискайского залива, современная нам береговая линия отстоит от нынешней, где на тридцать, а где и на сто двадцать километров, – сказал Петрович. – Обшарить эту огромную территорию пешими партиями у нас просто не хватит людей, а если что-то интересное и найдется, то встанет проблема, как это вывезти. Поэтому подобной задачей мы пока не заморачиваемся.

– Мистер Харрисон просит рассказать, каким образом вы со всем необходимым смогли пересечь всю Европу в нынешние дикие времена, – сказал Александр Шмидт. – Подобное деяние кажется ему невероятно сложным и попросту невозможным.

– Мы Европу не пересекали, мы ее обогнули. – ответил Петрович. – Моим личным хобби, на которое я тратил деньги и время, было малое деревянное судостроение, и как раз перед тем, как нам показали возможность уйти в прошлое, я заканчивал строительство малой копии поморского коча. Восемнадцать тонн водоизмещения, одиннадцать тонн под груз, продовольствие и экипаж. Мы волоком перетащили корпус через межвременную дыру, после чего достроили прямо на месте, оснастили и отправились в плавание.

– И что же, – изумленно сказал Степан Карпов, – вы обошли вокруг Европы на своем коче через Балтику, Датские проливы, Северное море, Ла-Манш, и Бискайский залив?

– Хуже, – хмыкнул Андрей Викторович, – в эти времена из-за давления на сушу Скандинавского ледника Балтийское море является пресноводным озером и не имеет прямой связи с Мировым океаном. Но, как любой пресноводный северный водоем, Балтийское озеро не может быть бессточным. Испарение в высоких широтах – величина ничтожная, и рано или поздно вода где-нибудь польется через край. Даже в наши времена Каспий тратит на испарение сто процентов своего притока, а Ладожское озеро – только два процента.

– И вы нашли место стока, а потом пошли по нему до самого океана? – спросил Алексей Михайлович Гернгросс.