Мир Гаора. 5 книга. Ургайя

Одежды оказалось много. И… и для отстойника одевают по-другому: штаны и рубашка на голое тело, да ещё и какие похуже: там же всё равно отберут. А тут… тёплое бельё, вязаный джемпер, высокие зимние ботинки на толстой подошве, толстые носки, куртка с капюшоном и тёплой подстёжкой. Все вещи, правда, старые, ношеные, побывавшие и в стирке, и в починке, но целые и крепкие. Штанов и рубашки в сумке не было, так что, надо полагать, старые, те, в которых его сюда привезли. Он быстро оделся и встал перед хозяином.

Нурган рывком встал и приказал.

— Иди за мной.

— Да, хозяин, — прозвучало в ответ уже за спиной.

Они спустились в гараж, и Нурган открыл багажник.

— Залезай.

Пробормотав положенную формулу, Тихоня выполнил приказ.

Захлопнув крышку, Нурган сел за руль и включил механизм ворот. Да, конечно, время позднее, ни машин, ни прохожих, мимо полиции на скорости, но он не может рисковать. Мало ли что. Сколько тщательно продуманных и блестяще проведённых операций проваливались на последних шагах, когда, казалось бы, уже всё, уже триумф, а получалось… Нет, он себе этого позволить не может. Так что, будем точны. Договорились в полночь, Коррант, как военный, должен быть точен. Будем точны и мы. Опередим его ровно на пять долей. И для выражения почтения продавца к покупателю. И дадим мальчишке время. Услышать и понять. Хотя, кажется, догадался.

Машина шла плавно, крышка придавливала мягко, без боли. Значит, что? Куда его везут? Не в отстойник, туда бы одели по-другому. Уже легче. А куда? К новому хозяину. А зачем тогда куртка, тёплое бельё… Ну, куда бы ни привезли, рабом он был, рабом и останется. Ошейник не снимается, клеймо не смывается…

…— Есть такое слово. Необратимость. Запомни. Две вещи необратимы в жизни. Смерть и клеймо. Умерший живым не станет. А рабу свободным не быть. Всё остальное обратимо и исправимо. А это нет. Необратимость. Запомни…

…Запомнил. Кто ему это говорил, забыл, ни лица, ни голоса, только слова. Сами по себе. Тихоня устало закрыл глаза и постарался задремать. Разбудили-то посреди ночи. А у нового хозяина не поспишь. Купленного всегда сразу ломают, чтобы всё понял и уже не трепыхался. И не похож новый хозяин на любителя ночных услад, такие предпочитают баб, зачем он такому?

Мягко дрогнув, машина остановилась, щёлкнул замок багажника, и хозяйский голос скомандовал.

— Вылезай.

— Да, хозяин, — отозвался Тихоня, выбираясь наружу.

А, выбравшись, изумлённо огляделся. Он ждал очередного гаража, ну, двора, но не такого. Машина стояла на пустынном шоссе, а вокруг только снег и темнота. Да что же это такое?!

— Ступай, оправься, — вывел его из изумлённого оцепенения голос хозяина.

— Да, хозяин, — растерянно ответил он привычной формулой и шагнул прямо в снег. Да, конечно, не особо хочется, но и раз разрешили, надо воспользоваться.

Стоя у машины, Нурган молча следил за неуверенными шагами раба. Ну да, всё правильно, домашний, а последние три года был в пресс-камере, а там и прогулок не положено, не то, что выхода. Да, вот ещё надо обязательно. Аггел, чуть не забыл, а сам бы мальчишка в жизни не сообразил бы.

— Скоро ты там? — начальственно прикрикнул он.

— Иду, хозяин, — сразу отозвался Тихоня.

Когда он, оправляя на ходу одежду, вернулся к машине, Нурган заговорил жёстко и даже чуть неприязненно.

— Слушай внимательно. Я тебя продал. Сейчас приедет твой новый хозяин и заберёт тебя. Запомни. Тебя будут спрашивать. О прежних хозяевах. О пресс-камере молчи. Об остальном что хочешь, ври. Или правду говори. А об этом молчи. Понял?

При первых же его словах, Тихоня опустил голову. И показывая покорность, и скрывая глаза. И ответил так же, не поднимая глаз:

— Да, хозяин.

— В глаза смотри, — потребовал Нурган.

Тихоня послушно поднял голову. Их глаза встретились. И Нурган сказал то, чего не собирался говорить, даже не думал, что сорвётся.

— Я не могу тебя больше прикрывать. Понимаешь?!

Вопрос не требовал ответа, но Тихоня ответил. Положенными, вбитыми намертво словами, как надлежит отвечать рабу.

— Да, хозяин. Слушаюсь, хозяин.

И равнодушная покорность в его голосе как бы отрезвила Нургана. Он отвернулся и закурил. Ну, сорвалось — так сорвалось. Что там понял мальчишка… неважно. Сейчас и пока. А там… там видно будет.

На повороте блеснули фары подъезжающей машины, и Нурган невольно перевёл дыхание. Ну, вот и всё.

Коррант ещё до поворота увидел машину и две фигуры возле неё. Ты смотри, какая предупредительность, даже на оправку раба вывели. И одели по сезону. Ну что ж, похоже, без обмана.

Увидев быстро приближающийся большой глухой фургон, Тихоня похолодел. Это за ним?! Куда?! В отстойник?! Нет, те машины другие. Значит туда, на исследования. Были такие разговоры, слышал. Но это же смерть! Хуже смерти!