Мир, где мне пока не рады

— Думаю, что да, — кивнула Эви. — Без умного человека Элизиана не справится, но она не настолько глупа, чтоб давать той полную свободу. Но всё равно пусть нас держат в курсе событий. На всякий случай. Не думаю, что что-то будет, но лучше подстраховаться. И отправь людей к Дракуле и всей его семье. Я хочу знать всё, что происходит у них настолько, насколько это возможно. Если он провернул это со зверем здесь, то сможет провернуть это и ещё раз. И думаю, что очень скоро он что-то да учудит.

— Я поняла, — кивнула ответственно Констанция, доставая из-за спины коробку. — И раз мы решили этот вопрос и ещё не приступили к следующим, может… в шахматы?

Эви в ответ, как маленький ребёнок, надула щёки.

— Ты всегда мухлюешь.

— В шахматах невозможно мухлевать. Просто маленькие девочки ещё не доросли до моего уровня, — усмехнулась Констанция, дразня её.

— Маленькие? Ну-ну, — встала Эви с тахты. — Тогда сейчас я покажу, кто из нас маленький!

Так началась внеочередная партия между ними.

Если что, проиграла опять Эви.

Я возвращался ну с наихуёвившим настроением, которое только может быть. Ну вот просто хуже некуда. Мне хотелось как кричать, так и биться головой об любой ближайший столб, попутно всё сжигая.

Да, именно сжечь всё в округе будет наилучшим способом.

Я не знаю, как так происходит… Нет, я знаю, что мир тесен, что всё вертится и крутится, что пути наши неисповедимы и так далее. Но…

Что я имею. Мэри отправили в отключку, Лиа хуй знает где, и я надеюсь, что она цела. Эви и Констанция теперь зло и может получиться так, что мы окажемся по разные стороны баррикад (но меня радует, что в них проглядываются те, кого я знал, а значит не всё так плохо, но спешить не будем).

Кого я упустил?

Никого кроме Дары и… эльфийки.

Которую увидел в прислужниках Анчутки. Той самой полукровки, которую я знал ещё в своё время.

Она пришла, когда мы телепортировались обратно в Шмаровий. Когда я в первый раз её увидел, то не мог даже слова сказать, из-за чего заслужил встревоженный взгляд от Элизи. Тупо смотрел на неё, смотрел на то, как она кланяется с натянутой улыбкой этому хуесосу и то как он её за жопу щупает. А её милые ушки были подрезаны. Этот членосос своим разговором с ней дал понять, кто она для него. Мир тесен и жесток.

Да, с моей подачи Элизи пыталась её выкупить под предлогом, что ей лицо понравилось, но Анчутка согласился её менять только на меня.

Хочешь меня, косорылое ты уёбище? Ты меня получишь. Получишь меня во всей красе. Я вернусь к тебе Анчутка, вернусь весь и принесу всего себя. Надеюсь, ты будешь рад мне и всему моему прогнившему внутреннему миру.

Я ехал обратно с таким ощущением в душе, что хотелось убиться или убить. И вновь смотрел на этих детей, которых продавали. Смотрел и понимал, что я никуда не денусь. Сам мир меня заебёт. И бессмысленно бежать, так как рано или поздно я устану, а жопа никуда не денется и поспешит меня порадовать новыми проблемами.

На глаза мне попались те две мавки, что я видел по пути сюда.

— Остановить! — рявкнул я злее, чем обычно.

Нет, нельзя, хули я как чмошник на других срываюсь? Не они причина моей ненависти. Приберегу злобу на этого хуесоса.

Выпрыгнув из кареты, я подошёл к этому «товару». Эти две мелкие сжались под моим взглядом, словно я их сожрать хотел.

— Зачем они тебе? — спросила Элизи, выглядывая из кареты у меня за спиной, в то время, как хозяин этих мавок подскочил с лизоблюдской улыбкой.

— Чем могу служить вам, госпожа? — с улыбкой до ушей спросил он весь сгорбившись.

— Я беру этих, — кивнул я на двух мелких.

— Да-да, конечно, с вас…

Я, не дослушав, вернулся в карете, чтоб достать деньги. Виню ли я его в работорговле? Нет. Он лишь выживает как может, занимаясь тем, чем может и что не запрещено. Как занимался подобным и я. Виноват не он, виноват мир вокруг.

— У нас и так людей много, куда ещё? — тихо спросила Элизи. — Ты стольких привёл.

— Мавки в лесу живут. Им не особо нужны условия, привычные нам, — ответил я спокойно.

Вскоре мы ехали дальше, обзаведясь двумя мавками, что сидели на козлах снаружи рядом с лакеем.

Зачем я купил их?

Захотел. И захотел, потому что на горизонте намечаются проблемы, которые я хочу устранить. А для этого нужна поддержка.

Что сделают люди, когда увидят, что их собратьев освобождают от рабства? Как они станут относиться к этому человеку? И что сделают другие, видя, как человек помогает детям совершенно другой расы? Пусть там и два человека всего, но зато дети. Что будут делать люди, когда увидят, что к ним относятся не как к вещам? И что будет, если они увидят, что ты хочешь освободить других их собратьев?

Одно дело подчиняться, другое дело — хорошо относиться.

Может я уже гнию изнутри, ведь в этом поступке я вижу лишь возможную выгоду. Но это может сработать, эта благодарность, когда ты спасаешь людей, когда ты думаешь о них. А благодарность и верность — вещи дорогие и полезные. Они очень могут помочь в будущем.