Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках

Надо полагать, не без зова в марте 1 477 года в Москву явились послами из Новгорода Назар Подвойский и Захар, вечевой дьяк. В челобитье они назвали Ивана Васильевича «государем», чего никогда ранее ни в одном новгородском документе не было. Летописи не сообщают, чья это была инициатива, но по тому, как цепко ухватился великий кпязь за это слово, есть основания предположить, что слово «государь» в челобитную попало по его подсказке.

24 апреля в Новгород отправились московские послы с поручением спросить новгородцев: «Какого они хотят государства? Хотят ли, чтоб в Новгороде был один суд государя, чтобы тиуны его сидели по всем улицам, хотят ли двор Ярославов очистить для великого князя?» (Московский летописный свод.)

Тонкий политик, умеющий рассчитывать свои действия, Иван Васильевич, конечно, представлял себе, что после столь дерзкого запроса все враждебные Москве и его власти силы в Новгороде обнаружат себя.

Пролитовская сторона подняла мятеж. Опять побили много народу. Тех, кто ходил жалобщиками в Москву, изрубили топорами. Московских послов отправили назад с наказом великим князьям Ивану Васильевичу и его сыну: «Вам, своим господам, челом бьем, но государями вас не зовем; суд вашим наместникам на Городище по старине, а тиунам вашим у нас не быть, и двора Ярославова не даем; хотим с вами жить, как договорились в последний раз на Коростыни; кто же взялся без нашего ведома иначе сделать, тех казните, как сами знаете, и мы здесь будем их также казнить, кого поймаем; а вам, своим господам, челом бьем, чтобы держали нас в старине, по крестному целованию» (Московский летописный свод).

«Господам», но не «государям». Вызов сделан!

В Москву пришли и посадники, что держали сторону великого князя. Они поведали о новгородском мятеже. Дальше медлить было нельзя. Большая Орда была нейтрализована, без нее Казимир не мог вступиться за своих прозелитов, и Иван Васильевич объявил митрополиту, братьям и московским боярам: «Я не хотел у них государства, сами присылали, а теперь запираются, и на нас ложь положили».

Дано было повеление собираться полкам. Новгородцы поспешили прислать гонца с просьбой об «опасной грамоте». Иван Васильевич «опасной грамоты» не дал. 30 сентября послал в Новгород «складную грамоту» (грамоту об отмене прежних соглашений, «сложение» прежних обязательств). 9 октября выехал из Москвы, оставив город на сына. Опять, как в 1471 году, на Новгород со всех концов надвигались московские, тверские и татарские полки. На этот раз шли быстро и успели занять посады, Городище, монастыри, дабы новгородцы их не пожгли.

23 ноября в 30 верстах от Новгорода великого князя встретили Феофил и посадники. Архиепископ от имени Новгорода бил челом: «Господин государь князь великий Иван Васильевич всея Руси! Ты положил гнев свой на отчину свою, на Великий Новгород, меч твой и огонь ходят по Новгородской земле, кровь христианская льется, смилуйся над отчиной своею, меч уйми, огонь утоли, чтобы кровь христианская не лилась: господин государь, пожалуй!»

Столь смиренное обращение, казалось, выражало полную покорность. Но зачем тогда обращение в два слова «господин государь»? Это еще можно было как-то сгладить, но, начав с просьбы о милости, Феофил далее показал, что в Новгороде не оценили трезво происходящее, и закончил: «Да положил ты опалу на бояр новгородских и на Москву свел их в свой первый приезд: смилуйся, отпусти их в свою отчину в Новгород Великий» (Московский летописный свод).

Иван Васильевич не ответил послам. На переговоры выставил бояр. И здесь позиция Новгорода прояснилась. Послы предлагали князю ездить в Новгород каждые четыре года, велел бы суд судить своему наместнику и посаднику совместно, если те не управятся, управу чинить великому князю по приезде в Новгород, а в Москву на суд на вызывал бы. И чтобы княжеские наместники не вмешивались в суды владычьи и посадничьи.