Мир итальянской оперы

Красота ее соблазнительна, властна, горделива, но Флория, кроме того, очаровывает окружающих и своим изяществом, грациозностью. Естественная и непосредственная в каждом жесте. Тоска являет пример того, сколь благотворно влияние римского общества, в котором она живет, окруженная всеобщей любовью и восхищением. Одевается она со вкусом: украшая себя драгоценностями, соблюдает меру. В ее поступках и мимолетных капризах, которым она предается импульсивно, будто опасаясь, как бы они не покинули ее навсегда, сохранилась почти детская невинность. Очевидно, ей нравятся пространные и поэтические описания, полные счастливых воспоминаний и приятных ощущений, и надо сказать - ей повезло: Пуччини написал для нее изумительную музыку!

Как и всякую женщину, Флорию вдохновляют восхищенные взгляды публики, ласкающие ее подобно лучам солнца и позволяющие певице раскрыться во всем своем блеске. Поэтому я не считаю, что Тоска должна входить в церковь сердитой и растрепанной, терзаемой подозрениями, как если бы ее привела туда ревность. В партитуре это место снабжено такой пометкой: "Andantino sostenuto dolcissimo e con tutta l'espressione". Это противоречит другой композиторской ремарке: "Con una specie di violenza" ("С оттенком ярости"), относящейся к более позднему моменту, когда Флория отталкивает от себя Марио.

Первое появление героини допускает различные интерпретации, но я обычно предпочитаю вариант, подсказанный самой музыкой, где слышится ритм изящного экипажа или легкого галопа маленькой лошадки на прогулке. (Великая Клаудиа Муцио почти вплывала на сцену на волшебных триолях Пуччини. Я видел ее лишь однажды в юности, но никогда не забуду эту потрясающую гармонию движения и музыки.)

Свои первые слова - она даже не поздоровалась - Тоска произносит отчужденным и нервным тоном: "Я слышала сама и шаги, и шелест платья..." Но как только Марио отвечает: "Полно! Тебя люблю я!", ее лицо озаряет улыбка, легкая тень недоверия рассеивается.

Но подозрения, и гораздо более мрачные, возникают опять, когда она узнает в изображенной на полотне женщине маркизу Аттаванти. (Лично я думаю, что у нее все же были некоторые причины для ревности, поскольку сбивчивые объяснения Марио не очень-то согласуются между собой.) Однако в конце концов художнику удается успокоить Флорию.

Позднее, в той же картине, Скарпиа делает Тоске недвусмысленные предложения, оскорбительные для ее чести. Ей стоит немалых усилий подавить в себе эмоции и любезно принять от него святую воду, а значит, и завуалированный таким образом упрек: она ведь вошла в церковь, не перекрестившись. Скарпиа умело играет на ее ревности, и Флория неизбежно попадается в подстроенную для нее ловушку.

Образ Тоски станет гораздо более интересным, если мы увидим, как борется она в душе со своими подозрениями, вместо того чтобы кинуться сломя голову в расставленные Скарпиа сети при первом же намеке на измену Марио.

Флория покидает церковь, сжимая в руке веер, полная решимости объясниться с Каварадосси, и не замечает, что за ней по пятам следуют Сполетта и его агенты.

Очевидно, на вилле художника она узнает нечто такое, о чем и не догадывалась. Поэтому во втором действии, беседуя со Скарпиа, Флория ведет себя осмотрительнее и проявляет осторожность. Но тайный страх мучает ее, и она обнаруживает свою слабость, когда, войдя в кабинет начальника полиции, порывисто бросается к Марио. Для Скарпиа этого вполне достаточно, чтобы уяснить ситуацию, и Флория легко становится жертвой его изощренных интриг.

Борьба между шефом полиции и певицей слишком неравная, и Тоска в конце концов теряет самообладание. Когда Скарпиа вынуждает ее раскрыть местонахождение тайного убежища Анджелотти, Флория познает всю горечь поражения. Садистское, почти безумное удовольствие, которое приносит барону его победа, за-ставляеэ ее сжаться от ужаса и отвращения. Но она вовсе не собирается убивать Скарпиа, хотя мысль об этом и промелькнула в ее голове, когда взгляд женщины упал на кинжал, лежащий на столе.

Флория дрожит от страха и едва не теряет сознание, видя довольного собой, торжествующего Скарпиа, который бросается к ней с пропуском в руках. Оказавшись в его объятиях, она инстинктивно хватает кинжал и пронзает им Скарпиа. В исступлении Тоска выкрикивает слова ненависти в лицо умирающему барону. Но, узрев бездыханное тело у своих ног, она как бы пробуждается от кошмара.

"Он умер!.. - восклицает она и осеняет себя крестом. - В смерти прощенье!.."

Затем в каком-то почти суеверном порыве она ставит зажженные свечи по обе стороны головы Скарпиа и кладет ему на грудь распятие. Потом судорожно подбирает с пола свою накидку и крадучись выходит на последних нотах звучащей в этой картине музыки.