Мир итальянской оперы

Раздаются три пушечных выстрела. Это означает, что император избран. Двери гробницы широко раскрываются, выходят выборщики и провозглашают Карла V императором Священной Римской империи. В первый момент, когда все в волнении, сцена залита ярким светом и поистине великолепна, при появлении императора зрителям кажется, что это дух самого Карла Великого. Однако суровый, резкий голос нового императора — а он грозит казнью всем предателям — возвращает нас к реальности: «Карл Пятый… знает, кто изменял!»

Внезапно — и, как всегда, готовый сложить свою голову — вперед выходит Эрнани. Он просит казнить его и полностью раскрывает свое имя, перечисляя все титулы: граф и герцог Сегорбии, Кар доны, отправленный в изгнание Дон Хуан Арагонский. Побежденный, не способный отомстить за поруганное имя отца, лишенный любви Эльвиры, он считает, что единственный выход для него — умереть.

Новый император быстро принимает решение, но Эльвира, добрая девушка, действует еще быстрее. Вырвавшись вперед из толпы женщин, которые сопровождают Карла, кажется, повсюду, она бросается в самое пекло и призывает нового императора начать свое правление с милосердного поступка. Юный император не успевает обдумать это предложение, но тем не менее сразу хватается за благородную идею, понимая, что милосердный поступок может стать блестящим началом его царствования. Он прощает всех и дает свободу Эрнани и Эльвире — они могут пожениться с его благословения.

Толпа, оценившая поступок Карла, кричит: «Слава и честь Карлу Пятому». Действие кончается еще одним великолепным хором, который обычно поднимает с места каждого итальянца, сидящего в зале, а во времена Верди раздувал пламя освободительного движения, в конце концов объединившего Италию и освободившего ее от иноземных поработителей. «Да здравствует Верди» означало: «Да здравствует Виктор Эммануил — король Италии! (По буквам в фамилии Verdi — Vittorre Emmanuele Re d'Italia). Единственный человек, который не удовлетворен решением Карла, — это непреклонный Сильва. Он трубит в охотничий рог Эрнани — и ждет.

Действие четвертое. Маска.

Свадьбу Эльвиры и Эрнани (который выступает теперь под именем Дона Хуана Арагонского) празднуют в замке последнего в Сарагосе. Радость и веселье царят на пестром маскараде. Свадебный пир, с танцами и ликующей музыкой, подходит к концу, гости уже собираются расходиться, но еще поют песни, славя новобрачных. Среди гостей мелькает фигура в маске и черном домино; незнакомец, скрывающий лицо, появляется то там, то здесь; гости замечают таинственную фигуру, но она выскальзывает в сад, сопровождая свой уход угрожающими жестами.

Наконец Эрнани и Эльвира остаются одни. Однако у них так мало времени, чтобы порадоваться своему счастью, — раздаются звуки охотничьего рога; это трубит Сильва, напоминая Эрнани об их роковом договоре.

Сильва входит как сама судьба. Эрнани молит его о милосердии, но все напрасно. Сильва предлагает ему выбрать яд или кинжал. Эльвира умоляет Сильву о пощаде, но тот непреклонен. В конце концов, верный клятве, Эрнани выхватывает кинжал и поражает себя, безжалостный Сильва не произносит ни слова, а Эльвира замертво падает на труп любимого.

Все персонажи оперы слегка безумны, и действия их непредсказуемы. Не так-то просто воплотить подобные характеры на сцене. Главные герои все время находятся в окружении хора, и голоса их вырастают из звучаний хора — так и кажется, что распускается дивный цветок.

Достаточно трудно убедить тенора, что его герой, хотя он всегда при оружии, произносит героические фразы и носит высокие титулы, особа несколько неуравновешенная. Эрнани страшно импульсивен, не способен контролировать разумом свои порывы, он просто одержим какими-то приступами мазохизма, которые заставляют его взрываться и устраивать дикие сцены; в общем и целом Эрнани нередко ведет себя просто как умалишенный.

Король в «Эрнани» примерно ровесник Эльвиры и Эрнани. Все трое должны подчеркивать вокально и драматически внезапные, резкие перемены своего настроения, импульсивность решений и поступков. Сильва, напротив, неподвижен, как скала, абсурдно непреклонен в своей слепой гордыне и глух к любому аргументу, который не совпадает с его собственными принципами.

Как бы мы ни учитывали громкие слова героев о чести, гостеприимстве и т. п. (не забудем и о таких понятиях, как месть и гордость), как бы ни понимали, что жаркая испанская кровь бурлит от этих слов еще больше, все же любовь сама по себе не кажется нам достаточным основанием для такой непримиримой вражды между тремя героями.

Эльвира, борясь по очереди с тремя поклонниками, беспрестанно выхватывая кинжал то у короля, то у Сильвы, то у Эрнани, будучи средоточием необычайно сильных эмоций, произносит единственные трогательные слова во всей опере, когда поет в слезах: «Забыть я не умела, за что же так меня корить». Эти капли чистого золота, глубоко проникающие в сердца слушателей, не могут успокоить грозовое море страстей, бушующих вокруг Эльвиры.