Мир-Кольцо

— Ну что же, все это только домыслы, — сказал Фермур, — потому что нет никаких записей периода, предшествовавшего появлению племени Грин. — Потом, глядя на взрослых, он быстро добавил, — Кроме того, у нас есть более важные дела, чем обсуждение старых легенд.

— А какая она, история мира? — нетерпеливо спросил один из мальчиков. — Она интересна?

Фермур взъерошил мальчику волосы, спадающие на глаза, и сказал:

— Это самая увлекательная история, какую можно себе вообразить, ибо касается она всех нас и всей нашей жизни. Мир великолепен. Он построен из многочисленных палуб, таких, как эта. Это слои, которые не кончаются нигде, ибо образуют замкнутый круг. Поэтому вы могли бы идти без конца и никогда не добраться до края мира. Слои эти заполнены таинственными помещениями, одни из которых содержат предметы хорошие, а другие плохие, а все коридоры без исключения заросли глонами.

— А как насчет людей с Носа? — спросил один из мальчиков.

— Это правда, что у них зеленые глаза?

— Дойдем и до них, — сказал Фермур, понижая голос так, чтобы его юные слушатели были вынуждены придвинуться поближе.

— Я говорил, что произойдет, если вы будете держаться боковых коридоров. Но если вы попадете в Главный Коридор, то окажетесь на автостраде, которая приведет вас прямо в удаленные части света. Так вы можете добраться и до территории Носовиков.

— А правда, что у них у всех по две головы? — спросила маленькая девочка.

— Конечно, нет, — ответил Фермур. — Они более цивилизованны, чем наше племя, — он снова внимательно посмотрел на взрослых слушателей, — но мы знаем о них немногое, поскольку их области отделяет от наших множество преград. Вашей обязанностью по мере того, как вы будете расти, станет углубление знаний о нашем мире. Помните, что мы очень многого не умеем, а за нашим миром могут быть еще и другие, о существовании которых мы можем только догадываться.

Дети были потрясены, но одна из женщин рассмеялась и сказала:

— Много им будет пользы, если они начнут задумываться над тем, чего, наверное, вообще нет.

Комплейн подумал, что в глубине души согласен с нею. Ныне кружило множество теорий, туманных и весьма разнородных, но ни одна не получила одобрения властей. Он задумался, поправит ли его дела донос на Фермура, но, к несчастью, никто не принимал Фермура всерьез, потому что он был слишком медлителен. Не далее, как в прошлую явь, он был публично высечен за леность, проявленную во время полевых работ.

Комплейна мучила в эту минуту другая проблема — идти или не идти на охоту. Он вдруг представил себе, как бесцельно бегал до баррикады и обратно, и сжал кулаки… Время идет, обстоятельства меняются, а по-прежнему чего-нибудь нет и нет…

Он побежал. Длинные черные волосы падали ему на плечи. Его молодое лицо было сильным и привлекательным, несмотря на небольшую склонность к полноте. Линия челюсти говорила о характере, губы о смелости. Однако над всем доминировала бесплодная горечь, присущая почти всем членам племени. Нужно признать, что Наука проявила огромную мудрость, советуя людям не смотреть друг другу в глаза.

Комплейн бежал почти вслепую: глаза ему заливал пот. Как во время сна, так и в яви в Кабинах было тепло, и люди легко потели. Никто не обратил на него внимания: бессмысленная беготня была в племени явлением повсеместным, многие пытались таким образом убежать от преследующих их видений. Комплейн знал только одно: он должен вернуться к Гвенни, поскольку только женщины обладали магическим даром дарить забытье.

Когда он ворвался в квартиру, она стояла неподвижно, держа в руке чашку чая. Она делала вид, что не видит его, но настроение ее изменилось, и худое лицо выражало напряжение. Она была крепко сложена, и ее массивное тело удивительно контрастировало с маленьким лицом. В эту минуту вся ее фигура выражала решительность, как будто она готовилась к атаке.

— Не смотри так, Гвенни. Я же смертный твой враг. — Он хотел сказать не совсем это, да и тон его не был достаточно примирительным, но при виде ее его гнев частично вернулся.

— Да, ты мой смертный враг, — с нажимом сказала она, не глядя на него. — Я ненавижу тебя больше всех людей.

— В таком случае дай мне глоток своего чая, может, он меня отравит.

— Это было бы здорово, — сказала она ядовито и подала ему чашку.

Он знал ее хорошо. Ее гнев не был похож на его гнев. У него он проходил медленно, у нее — молниеносно. Она могла ударить его в лицо, а через минуту отдаться ему. И тогда это получалось у нее лучше всего.

— Хватит дуться, — сказал он. — Ты же знаешь, что мы ругались из-за ерунды.

— Из-за ерунды? Значит, Лидия для тебя ерунда? Только потому, что умерла сразу после рождения… наш единственный ребенок, а ты говоришь, что это ерунда?

— Лучше называть ее ерундой, чем использовать как повод для ссоры. — Он воспользовался тем, что Гвенни протянула руку за чашкой и, проведя рукой по ее голому плечу, ловко сунул пальцы в вырез блузки.

— Перестань! — крикнула она, вырываясь. — Ты отвратителен! Не можешь думать ни о чем другом, даже когда я с тобой разговариваю! Пусти меня, скотина!