Мир Магии

– Собор всех стихий, по нему не могли договориться последние тридцать лет. Я даже не думал, что ты будешь козырем в таком вопросе, как большие игры.

– А что такого в этом соборе и почему не могли решить?

– Дело в том, что этот собор – это величайшая традиция, раньше собор проходил каждые четыре года в одной из пяти великих столиц по очереди. Но потом в Берланде случилось великое землетрясение, и великие маги не смогли договориться о новом порядке проведения соборов и больших игр. Каждый год в течение тридцати лет встречи гонцов заканчивались спорами о месте проведения для возобновления этой традиции. Даже после того как Берланд был восстановлен, договориться о порядке вновь не смогли.

– А что это за собор?

– Верховные маги всех стихий приезжают для решения вопросов, которые накопились. А вместе с ними приезжает очень много людей, которые гуляют, пьют и тратят деньги. В это же время проводят турнир магов всех стихий. Турниры проводят и сейчас, но соборный турнир – это самые великие турниры. И благодаря тебе Табул будет городом, который возобновит эту традицию. Давай за это выпьем, я попросил открыть самое лучшее вино, которое было в моем доме.

Трим налил полные кружки красной жидкости лучшего вина, как он сказал, и мы, подняв их, выпили. Вино было терпким и крепким. После того как я опустошил кружку, в желудке стало тепло, в голове зашумело. Все, что я пил до этого, не имело такого сильного эффекта. Трим с улыбкой посмотрел на меня.

– Ты такого вина еще не пил, это Контарийское крепленое. Самое крепкое вино в городе, я хранил бочонок для особых случаев, сегодня, я считаю, именно такой вот случай. Ах, какие вина привезут в наш город на собор. Я смогу пополнить свой подвал лучшими винами нашего континента.

– Хорошее вино, мне нравится.

Тут Трим вдруг стал серьезным.

– Слушай, Парк, после следующей кружки Контарийского мы с тобой уже о серьезных вещах говорить не сможем, поэтому запомни, что я тебе скажу. Я пообещал не заниматься с тобой магией огня, и Легас пообещал не заниматься с тобой магией воздуха. Он точно нарушит свое обещание и будет стремиться заниматься с тобой втайне, подкидывая тебе упражнения. Я, понимая это, тоже буду так делать, благо ты живешь в моем доме. Нам очень важно, чтобы ты достиг магических вершин до собора. Все великие маги других стихий будут искать встречи с тобой, чтобы ты тоже занимался их стихиями, так как это позволит сохранить равновесие. Но я прошу все-таки тебя уделить огню особое внимание, ты не пожалеешь об этом выборе.

– Я понимаю, я буду заниматься огнем.

В дверь постучали, я встал и открыл, зная, что в мою комнату не заходят посторонние. Это была Мила, она принесла огромный поднос, на нем лежала огромная нога кабана, только что, видимо, снятая с огня.

***

Солнце через чистые новые окна вывело меня из сна. Пробуждение в этот раз было крайне неприятным и дискомфортным. Я открыл глаза и тут же захотел их закрыть, так как картинка, которая ворвалась в мое сознание, была кошмарной. В комнате был бардак, стулья валялись на полу вместе с остатками мяса и разбитых кружек. С закрытыми глазами я попытался восстановить картинку вчерашнего вечера, столкнувшись с новыми причудами сознания. Видимо, Контарийское было не только вкусным и редким, но еще и крайне хмельным. Смешанные картины вечера спутались в смутное воспоминание, покопавшись в котором, я решил, что лучше ее не вспоминать.

Тут я вдруг осознал, что не чувствую своей правой руки, и, повернув голову направо, я вдруг увидел, что я на своей кровати не один, а на моей руке лежит Мила, чья голова частично лишила нормального кровообращения мою правую руку.

Наличие постороннего человека в моей комнате, да еще на моей собственной руке, в моей кровати, напугало меня больше, чем вид бардака в моей комнате. С бардаком я знал, что делать. А вот что делать с Милой, которая так мило спала, я не имел ни малейшего понятия. Но для начала я решил спасти свою руку, по возможности не разбудив Милу.

Вынув руку, я сел на кровати, и начал разминать ее в ожидании прилива крови. Но не разбудить Милу не получилось, она открыла глаза и улыбнулась.

– Доброе утро, Парк. Я отлежала тебе руку?

– Да, но это не страшно. Что тут вчера было?

Мила оглядела комнату, и улыбка исчезла с лица.

– Вы с Тримом – два поросенка, вы выпили четыре кувшина вина, в итоге ты заставил меня остаться с тобой на ночь, а Трим хотел идти разбираться к Комту.

– Разбираться к Комту?

– Да, после третьего кувшина вина он решил, что он сектант механиков и его нужно сжечь. Но, к счастью, четвертый кувшин вина лишил его возможности ходить, и Кальк отнес его в его комнату. А ты вцепился в меня и не дал уйти.

– Прости меня, Мила, я не хотел.

– Ой, ладно, Парк, ты такой забавный пьяный. Слов мне ласковых наговорил, таких, каких мне никто еще не говорил.

– Правда? – от слов Милы мое лицо стало красным. Та смелость, которая вчера меня накрыла, сегодня превратилась в сплошное угрызение совести, несмотря на то что сама Мила так легко к этому относилась.