Мир Маньяка

– Нету её там, папочка, она теперь у меня будет. Но ненадолго, я всё же дам тебе ею попользоваться, – ответил паренёк, но это был уже не голос маленького беспомощного Коленьки – он звенел, как метал, но был тих, как шипенье змеи.

Александр Иванович Кудряшов повернуться так и не успел – дырокол вошёл в его спину не маленьким уколом, а на всю длину, пронзив его сердце, которому чужды были многие человеческие чувства. Металлический шип вошёл горящим стержнем в сердце, и только тогда папочка повернулся и увидел не беззащитного ребёнка, а взрослого человека с двумя пропастями вместо глаз.

Считается, что при ранении в сердце человек умирает моментально, но на самом деле так происходит не всегда – Александр Иванович умирал мучительно долго, и как ему казалось, не столько от ранения в сердце, сколько от этого взгляда.

И когда тело упало на грязный пол, лицо мальчика растянулось в улыбке.

Своё «орудие труда» он решил сохранить. Тщательно вытерев, он спрятал его по дороге домой за кирпичом, который вынул из кладки одного гаража, а затем вернул его на место.

Прямо с порога он бросился к своей маме и со слезами сказал:

– Его убили, – и стал тихо, но упорно повторять только одну эту фразу.

Мать ничего другого добиться от него не смогла и решила пойти в гараж, посмотреть, что же там случилось.

Уже скоро возле гаража стояли милицейские машины…

– Что думаешь? – немолодой участковый подошёл к эксперту.

– Заточка, однозначно. Удар сильный и точный. Отпечатки везде, конечно, посмотрю, но в удачу такую не верю.

– Всё понятно – прилетела «весточка» с зоны. Сиделый он. Вот дружки за что-то и наказали.

– Свидетели?

– Как всегда – никого… Ну, кроме парнишки, он-то и обнаружил труп. Пробовал поговорить с ним, да куда там: у него шок, твердит одну только фразу: «Его убили!», – и на любой вопрос – только её. Слёзы ручьём, неплохо они вместе жили, тихо, без скандалов. Вот пацан и переживает.

Немолодой участковый и догадаться не мог, что это были слёзы счастья. Слёзы освобождения от рабства и издевательства…

Дело вскоре сошло на нет. Шерстили уголовников, но толку от этого было мало…

А Коля после того случая сильно изменился. К матери он по-прежнему относился хорошо и ни за что её не винил. Но былого обожания уже не было. Было понимание, что только один человек его всегда защитит, и это – была не мать. Этот защитник – сильный, ему позволено всё в этом мире, и никто не сможет ему помешать. И этого человека звали Николай Усов…

Шли годы…

Всё было тихо и спокойно. Но как-то, в один день удивительно тёплого сентября мамуля тихо ушла из жизни. Она не болела, просто, наверное, жить ей перестало нравиться. После Сашеньки, так внезапно странно покинувшего её, у неё кроме сына никого не было. Да и любимый сын изменился, нет, он не грубил, помогал по дому. Но в его глазах появилось что-то сильно не похожее на былую любовь.

Мама Николеньки умерла, и в этот день родился Бегокол. Её смерть послужила триггером[46] для превращении Коленьки в него…

– Надо проведать моё орудие труда, – подумал Николай Усов.

И из схрона в гаражах, к которому он не подходил много лет, достал приспособление для накалывания чеков.

– Удачливые, успешные, знаменитые… Вы все знаете у меня где? – и он крепко сжал в руке железку, которая для него была больше, чем волшебная палочка.

Сам гараж он срочно продал. Вычеркнул его из своей памяти вместе с отчимом.

А деньги…

Деньги ему понадобятся в его новой жизни.

Почему в его голове всё перемешалось – зависть отчима к людям, ненависть к отчиму, смерть любви к маме – было непонятно, и родилось то, что родилось.

Теперь ему надо было доказать всем, что они – не больше чем дичь. Пускай и знаменитая.

Глава 20. Набережная имени Бомонда

Почему москвичи облюбовали Андреевскую набережную для своих пробежек, уже мало кто помнит, но со временем здесь образовался своего рода фитнес-бомонд, и пробежаться здесь более или менее значимое медийное лицо было просто обязано.

Конечно, зрителей и поклонников тут тоже хватало, но вели они себя спокойно, можно даже сказать – незаметно.

Активных папарацци вывели здесь как класс. Нет, конечно, фото кое-кто делал, но издалека, дабы не быть битым – люди здоровьем занимаются, а он со своим фотоаппаратом.

И завели эту традицию фанаты, у них даже клуб на этой почве был создан. Чтобы увидеть своих кумиров, надо было просто не мешать им. Конечно, хотелось бы пообщаться с ними, «отселфироваться», чтобы потом тебя «отлайкали» по полной. Но тогда бы это место, где царило перемирие между царящими и страждущими, превратилось в Содом и Гоморру. И первых – как ветром бы сдуло.